Мартин Борман теперь движется на поверхности, с семью или восьмью спутни-ками, вблизи от моста Вайдендаммбрюкке. Не будем возвращаться к десяткам рассказов и противоречивых свидетельств об его предполагаемой смерти на мосту. Почти все те, кто с мая и до зимы 1945 года уверяли, что видели, как он лежал, растянувшись, без признаков жизни, позже сознались, что лгали. Например, Аксман, шофер Гитлера Эрих Кемпка и другие слуги Гитлера, или Ганс Баур, личный пилот фюрера, который, раненый в ногу, будет взят в плен и увезен в СССР. Он будет освобожден только десятью годами позже.
Вместо этого давайте хорошенько запомним свидетельство майора СС Йоахима Тибуртиуса из дивизии СС «Нордланд», который после войны стал торговцем зерном. Он хорошо видел, как огонь противника поразил один из танков, нахо-дящихся на мосту, и что те, кто оказались поблизости, попадали или были сду-ты взрывной волной. Но, сразу же после этого, рассказывает он, «я пошел на другой стороне моста до отеля «Атлас» и там я увидел Бормана, в гражданской одежде. Мы пошли вместе к Шиффбауэрдамм, затем на Альбрехтштрассе. После чего я потерял его из виду. У него было столько же шансов спастись, сколько и у меня».
Это заявление стоит учесть, потому что Тибуртиус был известен своей серьез-ностью, своей честностью, и на его совести не было никаких поступков, в кото-рых он мог бы себя упрекнуть. Он только выполнял свой долг, и никогда не был объектом каких-либо расследований, когда 17 февраля 1953 года, спустя почти восемь лет после этой ночи, он рассказал об этом в бернской газете «Der Bund».
У меня были другие причины принимать всерьез Тибуртиуса, которого мне по-рекомендовал один майор Вермахта, укрывшийся после войны в районе Трие-ста, который поддерживал со мной переписку в течение десяти лет.
Когда корреспонденты его расспрашивали, Тибуртиус добавил то, что прошло незамеченным: «…Позже один из моих товарищей подтвердил мне, что он встретил Бормана, одетого в форму егеря около Комотау…» Никто другой, кро-ме него никогда не упоминал этот маленький городок, расположенный в дю-жине километров от германо-чешской границы, сегодня под чешской юрисдикцией, но в то время он был немецким. Никто за исключением меня в этом рас-сказе, так как Комотау (по-чешски Хомутов), как мы об этом уже говорили, был одним из главных тайных пунктов плана Бормана-Мюллера на случай немецко-го поражения, одновременно как место сбора и как место тайного хранения ча-сти средств из казны сети «Хакке». В часе езды оттуда на запад, около города Хоф, в Кёдице находилась вилла, которую Мюллер приказал втайне обустроить для себя. В 180 километрах к югу от Хофа можно было добраться до Дегген-дорфа, вблизи от Регенсбурга с одной стороны, и от чешской границы с другой. Деггендорф — это другая тайная точка плана, там, где я случайно встретил Бор-мана в 1948 году.
(В других источниках фамилия майора указывается как Тибертиус, а не Тибуртиус. В любом случае, этот майор не имел никакого отношения к немецкому ученому, препода-вателю и политику Йоахиму Тибуртиусу, поскольку тот служил с 1942 по 1945 в звании старшего лейтенанта, потом капитана в автотранспортной службе Вермахта и никак не был связан с СС. — прим. перев.)
13.6. Последние приготовления Гестапо-Мюллера
Вернер Науман, проводник группы 3, в которую входил Борман во время эваку-ации из бункера, не привлекал больше к себе внимания, пока в 1953 году рас-следование BfV, Федерального ведомства по охране конституции (службы внут-ренней безопасности боннского правительства) не инициировало операцию с целью предотвратить, как тогда говорили, «неонацистский заговор». Дюжина подозреваемых была арестована. Тогда на сцене и появляется Науман, кото-рый, как считают, был связан с группой предприятий, созданной неким Гербер-том Лухтом. Но пресса не сообщала о том, что Лухт и Науман к тому времени уже, по крайней мере, три года совершенно противозаконно торговали с Восто-ком, поставляя в Восточный Берлин стратегические материалы, настоящим по-лучателем которых была Москва.
Я выследил этот канал в 1951 году, когда был корреспондентом в Германии американского агентства печати и маленького французского издательства, вы-пускающего информационно-аналитические бюллетени, директорами которого были Жан-Луи Вижье и убежденный голлист Жорж Бруссин.
Наумана освободили очень быстро. На самом деле, некоторые политико-промышленные круги Бонна, руководимые Германом Абсом и другими бывшими экономистами гитлеровских времен, с помощью этих арестов хотели убедить Наумана, что для его друзей, укрывшихся в Южной Америке, особенно в Арген-тине, как раз пришло время «репатриироваться» или вернуть в экономику ФРГ множество промышленных и коммерческих фирм, созданных там Борманом и его друзьями.