Но теперь слишком поздно. Томас не отдаст нам свои доспехи по доброй воле.
Долган кивнул, сделав глубокую затяжку, и мрачно проговорил:
- Едва настает зима, как он начинает тосковать и томиться в ожидании весны и грядущих сражений. Кроме них, его мало что интересует. Бывало, сидит в зале собраний, мрачный как туча, и опорожняет один за одним огромные кубки эля, нисколько при этом не пьянея. Или уставится не мигая в оконце на белый снег. Одним богам ведомо, что он там видит! Доспехи он запирает в сундуке в своей комнате. А когда вновь приходит время битв, он носит их, не снимая. Даже спит в кольчуге и плаще. Вы правы, миледи, он очень изменился, и перемены эти начались сразу же, как только он надел доспехи дракона. Нет, по доброй воле он нам их не отдаст, это уж точно!
- Мы могли бы принудить его к этому, - задумчиво проговорила Агларанна. - Но мне кажется, что лучше будет оставить все как есть. То новое, что появилось в Томасе, дает мне надежду, что однажды он станет спасителем моего народа.
Ради своих подданных я готова пойти на любой риск!
Долган покачал головой:
- Я не понимаю, о чем вы, ваше величество!
- Я и сама не до конца разобралась в происходящем, - грустно улыбнулась Агларанна. - Но ведь мой народ вовлечен в войну! Сильный и опасный противник может вторгнуться в наши земли и погубить эльфов! Среди пришельцев есть могущественные волшебники, чьему искусству, возможно, окажет противодействие лишь древнее колдовство валкеру. Сдается мне, что дар дракона спасет мой народ.
- Странно, что в металлических доспехах и тканом плаще заключена такая грозная сила! - Долган пожал плечами.
Агларанна насмешливо улыбнулась.
- Вот как? Это представляется тебе странным? А как же тогда молот Тоулина, с которым ты никогда не расстаешься? Он ведь тоже обладает волшебной силой, и с ее помощью ты наверняка рассчитываешь занять трон Западного королевства гномов!
Долган пристально взглянул на королеву.
- Вам многое известно о нас, ваше величество. Меня в который уже раз ввела в заблуждение ваша обманчиво юная наружность. - Он устало махнул рукой. - А что до трона, то вы ведь не хуже меня знаете, что гномы Запада не избирали монархов с .тех пор, как Тоулин исчез в недрах Мак Мордейн Кадала. Но если мой народ решит поставить над собой верховного властителя, это будет сделано согласно древним традициям и законам. Молот Тоулина здесь ни при чем. Так что же мы решим насчет паренька, ваше величество?
Агларанна вздохнула.
- Он станет тем, чем ему предназначено стать. Но мы можем немного повлиять на суть и характер превращения, которому подвергаются его душа и тело. Наши волшебники денно и нощно пекутся об этом. Если древняя магия валкеру всецело овладеет его существом, он сможет без труда разрушить все наши чары. Это станет для него так же легко, как для тебя - откинуть ногой еловую шишку с лесной тропинки. Но ведь порождению своему он не принадлежит к Древним. Его природа так же чужда им, как чужды были они сами всем другим существам, населявшим Мидкемию.
Стараниями наших волшебников его готовность к любви, состраданию и участию, свойственная всем людям, может укротить страшную разрушительную силу валкеру. И если это случится, Томас станет... героем, который спасет нас всех от гибели. - Долган внимательно взглянул на Агларанну. Ему показалось, что она чего-то не договаривает, но мудрый гном не подал вида, что заметил се нерешительность, и снова весь обратился в слух.
Агларанна нахмурилась и покачала головой. Голос ее стал глуше:
- Но стоит волшебству валкеру соединиться с человеческой способностью к слепой и безрассудной ненависти, со свирепой кровожадностью и жестокостью смертных, и тогда Томас может превратиться в опаснейшее из чудовищ, каких только порождала земля. Лишь время покажет, по какому из двух путей он пойдет.
- Повелители драконов... - задумчиво пробормотал Долган. - В наших легендах и сказаниях сохранились сведения о валкеру, но они так скудны и отрывочны... Не соблаговолит ли ваше величество поведать мне о них?
Королева задумчиво смотрела вдаль. Казалось, она не расслышала слов Долгана, погрузившись в свои безрадостные размышления. Но усилием воли заставив себя вернуться к реальности, она проговорила:
- Наши предания восходят ко временам глубочайшей древности.