— Слушай, дед, я все спросить хотел, да не было случая… Этот Андрей… Парень он, судя по всему, неплохой. Вроде не сволочь, не дурак…
— И что?
— Но кровавую кашу, посыпанную порохом, он не переварит. Стошнит его.
— Знаю. Он человек другой формации, — Маркелыч вздохнул, — не то что мы с тобой.
— Зачем же вы его с собой таскаете? Дойдет до горячего — пользы ноль, а помешать может. Не из-за головы же его светлой в самом деле. Это вы ему рассказывайте, а мне загружать не надо. Он, может, и семи пядей во лбу, а то и семидесяти семи, но для наших затей совершенно другие головы нужны. И другие пяди.
— Никита боится, что если его отпустить хоть на шаг, его моментально вычислят и прессанут, а он знает достаточно много. Да и друг он нам, пусть уж будет рядом, под присмотром, так надежнее. В операции он, конечно, участвовать не будет.
— Это понятно. А Никита?
— С ним все в порядке.
— Раз ты сказал — в порядке, значит, у меня нет повода в этом сомневаться…
10
По дороге Ямщиков несколько раз проверялся. "Хвоста" вроде бы не было.
У гастронома в районе Таганской площади он остановил свою "Тойоту-Короллу". Тут же из припаркованного неподалеку "Ленд-Ровера" вылез мужчина и пересел к нему в машину.
— Поехали, поехали, по пути поговорим, — не здороваясь, произнес он.
Ямщиков тронул "Тойоту" с места. "Ленд-Ровер", сопровождая, пристроился в хвост.
— Есть информация по Лавину. Он вас еще интересует?
— Еще интересует, — не стал скрывать Журавлев. — И что там по нему?
— То, что Лавин в Москве, — знают все. Где именно он в Москве — не знает никто… Удалось установить, что он снимает здесь квартиру, адрес которой особо не афиширует.
— Это можно было предположить.
— Телефона этой квартиры тоже никто не знает. Наши люди вышли на компьютерную службу телефонной станции. Взяли распечатки звонков "Старого Дома". Это фирма…
— Знаю.
— Там десятка два московских номеров. Скинули их нам. Мы все проверили. Всевозможные конторы, службы, гостиницы и прочая, и прочая. Ничего интересного.
— Лавин бы и не стал использовать квартиру, которую можно проследить по телефонному номеру. Ясно, как Божий день.
— По распечатке его квартирных звонков — тот же результат.
— Знаешь, Ямщиков, а ведь наши люди шли тем же путем.
— Я в курсе.
— Откуда? — удивился Журавлев.
— Наши из Барнаула сообщили, что параллельно кто-то еще интересуется компьютерными данными АТС. Я так и подумал, что это ваша работа. Больше некому.
— А что твой босс?
Боссом Ямщикова был Ричи.
— Думаю, он еще не в курсе.
— Не нравится мне это твое "еще". Пессимистично как-то.
— Рано или поздно вас все равно вычислят. Наши и сейчас, скорее всего, догадываются, разве что стопроцентной уверенности нет.
— Лучше бы, чтобы это не случилось как можно дольше. Ну и что там с Лавиным?
— В общем, проверили телефоны его заместителей, работников…
— Я же просил без лирических отступлений, Ямщиков!
— Пустая трата времени. И вот тут они каким-то чудом вышли на одну потаскушку.
— Лавинскую?
— В том-то и дело, что нет. Вернее, знакомая она лавинская, но роман у нее с этим… стариком…
— Шамышовым?
— Вот. А тот был летом в Москве. И останавливался в той квартире. Информация поступила непосредственно ко мне. Я лично ее отработал, еще никто ничего не знает. Так что у вас будет фора.
— А ты уверен, что Лавин сейчас именно там?
— Уверен. Я разыскал хозяев квартиры.
— Как?!
— Через жилконтору. Они оставили там на всякий случай свои координаты. Ну, трубы прорвет, проводка загорится, мало ли что… Те подтвердили, что сдают квартиру именно гражданину Лавину, из Барнаула. Есть и письменный договор, все, как положено.
— А ты его так не вспугнешь? Они ведь могут сообщить квартиранту.
— Обижаешь, дорогой. Я вел разговор как представитель собеса, пригласил их на послезавтра для переоформления документов. А про жильцов спросил вскользь. Мол, почему не проживаете по месту регистрации. Они и сообщили, что квартиру сдают. Они — это-бабка-пенсионерка, вовсе не молчаливая старушка, и ее дед, который иногда подавал ей реплики, видимо, стоял рядом с телефоном. Я и спросил, не страшно, мол, приезжим квартиру сдавать. Чеченская мафия, то да се. Они мне и поведали, что Никита Владимирович Лавин никакой не чеченец, а наоборот, русский, из Сибири, и на вид вполне благопристоен и порядочен.