Тогда губернатор Стэнфорд и брат Крокера предложили радикальное средство. А почему бы не нанять китайцев? В Калифорнии их было несколько тысяч. За исключением работы на тех золотоносных участках, к которым никто и близко не хотел подходить, им разрешалось работать только прачками, прислугой и садовниками. Когда главный управляющий Строубридж прослышал, что он может остаться один на один с украшенными косами китайцами, каждый из которых весит не более ста фунтов, и штурмовать с ними гранитные твердыни Сьерра-Невады, он разразился тирадами площадной брани, в которых отчаяние смешивалось с яростью.
Его босс был хитрее. Крокер в дни своего золотоискательского прошлого заметил, что эти внешне хрупкие китайцы начинали промывать гравий на рассвете, когда белые еще спали, а прекращали работу с наступлением темноты, когда белые уже давно отдыхали. На вопрос Стро, как,эти жрущие рис слабаки собираются строить железную дорогу, Крокер ответил: «Великую Китайскую стену построили они, правда? А работенка была не из легких. Что ты на это скажешь?»
Именно в это время остатки неразбежавшихся белых рабочих пригрозили Крокеру забастовкой. Крокер нанял в Сакраменто пятьдесят китайцев с жалованьем 20 долларов в месяц, набил ими железнодорожные платформы и привез их к головной точке строящегося полотна. Склонные к фатализму китайцы, выгруженные посреди девственного леса, не разглядывая по сторонам, разбили лагерь, сварили жидкий суп из сушеных трепангов и риса и спокойно улеглись спать. С рассветом они взялись за тяжелые кирки, лопаты и тачки - странные маленькие человечки со свисающими по спине косами!г высоким птичьим говором, в шляпах-корзинах, синих блузах и мягких туфлях. Стро стоял в сторонке и дожидался того момента, когда они начнут падать от усталости. Однако,хитрая улыбка не сходила с лица у Чарли Крокера: на закате, после изнурительного двенадцатнчасового рабочего дня, который мог свалить с ног самого выносливого из белых рабочих, невозмутимые китайцы, псе еще не сбавляя темпа, продолжали трудиться.
Еще сотня китайцев была нанята в ходе двух следующих дней. Две тысячи их работало на строительстве железной дороги к лету 1805 года. Их белокояше коллеги, которые поначалу относились к ним пренебрежительно, начали уважать китайцев и были благодарны им за то, что те освободили их от необходимости работать киркой и лопатой. Теперь Крокер заключил контракты на вербовку новых тысяч уже непосредственно в Китае. Их стали называть Любимчиками Крокера, а сами они называли Кро- кера Чоллн-Клоке. Они сновали по холмам и ущельям, подобно наряженным в синие блузы муравьям. В дни получек они получали деньги из рук самого Крокера, для чего он приезжал па взмыленной гнедой кобыле прямо в лагерь, выкликал каждого поименно, заглядывая в список, запускал в седельные сумки руку за золотыми и серебрян- нымн монетами и выкладывал полновесные монеты на ладонь каждого из работающих у него людей В их глазах именно эта церемония и превращала его в настоящего босса.
Пока инженер Монтэгю занимался прокладкой проектных линий па нопые пятьдесят миль в глубь предгорий, безуспешно пытаясь улучшить проект Джюды, шесть тысяч Любимчиков Крокера начали 1860 год штурмом каньонов. С. кирками в руках, цепляясь за гранитные стены ущелий, они пробивали дорогу, достаточно широкую для прохода поезда, отползали от пробитых щелей, толкая перед собой тачки со щебнем и сбрасывая их содержимое в каньон. Они поднимались вверх по отвесным стенам, неся на бамбуковой палке по два семидесятипятифунтовых мешка с черным порохом, вручную просверливали дыры в граните для пороховых зарядов, поджигали шнур и часто погибали от взрывов.
Вслед за китайцами двигались специалисты. Они укладывали шпалы, клали на них рельсы, которые приходилось на поворотах изгибать вручную, забивали костыли и шпалы, состыковывали рельсы, вкапывали телеграфные столбы и натягивали провода, чтобы поддерживать постоянную связь между Крокером, постоянно находящимся в самой голове строящегося полотна, и базами снабжения в тылу, которые поставляли шналы, рельсы, инструменты, порох, пищу, сено. Крокер носился взад п вперед по линии с покрытым потом н солончаковой пылыо лицом, верхом на гнедой и тоже запыленной кобыле, орал, ругался, придирался к любой погрешности. «Все боялись меня. Я только и смотрел, чтобы найти у кого-нибудь ошибку. Мои лидерские способности росли с каждым днем».
Он требовал все большего не только потому, что перед ним оказался непроницаемый главный хребет, но и потому, что конкурирующая «Юпнои пасифик» также начала пошевеливаться и быстро продвигалась на запад. Если Крокеру не удастся в кратчайший срок преодолеть хребет Сьерра-Невады и выйти на восточные предгорья, «Юнион пасифик» успеет захватить все эти сотни миль пустыни, где прокладка пути обходится так дешево, а прибыль так высока.
Но сначала им предстояло преодолеть так называемый Мыс Горн, настоящую грапитпую твердыню, вертикальную обрывистую стену высотой тысяча футов, к которой Крокер никак не мог подступиться. Проблема была решена, когда на стены обрыва спустили на веревках бесстрашных, ни о чем не спрашивающих и ни перед чем не отступающих китайцев. Вися на этих веревках, когда ничто, кроме веры, не отделяло их от предков, они работали по двенадцать часов в смену молотком и зубилом, вырубая в граните едва заметную выемку, на которую потом вскарабкаются их собратья и прорубят в склоне выемку железнодорожной насыпи.
Люди оказались достойными гор.
В мае 1866 года, после того как Мыс Горн был пройден, а «Юпион» в Сакраменто объявила Центральную Тихоокеанскую большим инженерным достижением, чем Суэцкий канал, Крокер бросил свои рабочие бригады на штурм западного склона Сьерра-Невады. Вскоре он добрался до Датч-Флэт, где пять лет назад Теодор Джюда на стойке впервые набросал планы строительства железной дороги.
К ноябрю с помощью пятнадцати тысяч китайских рабочих, доставленных сюда с зеленых рисовых полей Кантона, Крокер завершил строительство отрезка пути в двадцать восемь миль. Теперь по ветке в девяносто четыре мили ходили два поезда в день. Крокер почти не покидал трассы, ночевал в рабочем вагоне и только изредка вырывался на денек в Сакраменто, где оп поселил свою жену в доме, который был настоящим памятником дурному вкусу.
Строубридж добился поистине чудесных результатов, не подпуская и близко к своим рабочим бригадам столь обычный триумвират, сопутствующий всем лагерям, - салуны, азартные игры и проституцию. Когда торговец спиртным открывал свою палатку, Строубридж направлял туда людей с приказом сжечь ее. И все-таки, поскольку китайцы во время работы освежались теплым чаем, залитым в бочонки из-под виски, можно предполагать, что, несмотря на все усилия Стро, укладчики железнодорожных путей так и не стали абсолютными трезвенниками.
Впереди постоянно возникали все новые трудности: теперь предстояло пробить пятнадцать туннелей в граните, настолько твердом, что его не брали пи кирки, ни зубила. Черный порох, закладываемый в высверленные отверстия для запалов, взрываясь, лишь покрывал камень копотыо. В отчаянии Крокер пригласил шведского химика, который, внимательно изучив гранит, придумал формулу взрывчатки, ставшую потом известной под названием нитроглицерина. Нитроглицерин справился с гранитом, однако досталось от него и строителям: при одном из взрывов Строубридж потерял глаз, при другом - команду китайцев разнесло в клочья настолько, что Крокеру так и но удалось собрать останки их, чтобы отправить для похорон обратно в Китай, хотя это и было предусмотрено в контрактах. Без лишних слов их просто вычеркнули из списков.
Туннель Саммит был вершиной всех этих трудностей: целый год ушел на его прокладку. Тысячи китайцев работали круглосуточно двенадцатичасовыми сменами не только с обоих концов, но и в обе стороны из колодца, пробитого точно в центре туннеля. Четыре бригады при помощи кирок, зубил и взрывчатки проходили не более восьми дюймов в день. 500000 долларов, которые Коллис П. Хантингтон выудил у конгресса, передвинув Сьерра- Неваду на двадцать пять миль в плоскую долину, были с лихвой возвращены заказчику Чарли Крокером на эгом самом дорогом в истории строительства железных дорог участке.