Подобрав лопату, Т.Г. двинулся вниз по течению. Батте тащился следом.
— Другая девушка завладела твоим сердцем?
— Я в этом не уверен.
— Брехло.
— Я сказал, что я в этом не уверен.
— А я сказал — брехло.
— Хорошо. Тогда скажи мне, кто она? — Т.Г. чувствовал себя по-дурацки, обсуждая эту тему.
— Маленькая девочка с чудинкой, которую ты находишь забавной.
Гордон вскипел:
— Ты не думал о том, чтобы заняться своим делом?
— Однажды. Но понял, что это бесперспективно.
Следуя за Т.Г., Батте думал о девушке.
— Маленькая миленькая помешанная. Жаль, что она занялась моей шахтой, — произнес Батте.
Эта девушка никогда не жаловалась, даже когда дела шли очень плохо. До сих пор она выносила одиночество, жуткий холод, тоску по дому. Это не сломило ее волю, она все еще верила, что сможет обеспечить брату лучшую жизнь в Колорадо. Мужество этой маленькой девочки было достойно восхищения.
— Она заслуживает большего, — согласился Т.Г.
— Кто? Давай, произнеси ее имя. Чего держать его в секрете от меня.
Гордон промолчал.
— Тебе она нравится, да?
— Нет, — сказал Т.Г.
— Нравится.
— Нет.
— Брехло.
— Я восхищаюсь ее волей, но это не значит, что она мне нравится.
Мэгги не была похожа на остальных женщин. Она принимала людей такими, какие они есть. Исключая случай, когда она бросила в него миску с картошкой, она была всегда уравновешенной.
— Она швырнула миску с картошкой тебе в лицо потому, что хотела, чтобы ты пригласил ее на танцы.
— Так вот почему она это сделала! — удивился Т.Г.
— И ты до сих пор этого не понял? О, великий Боже! Где твои мозги, парень?
Горди швырнул лопату в кучу земли.
— Зачем я вообще упомянул эти танцы? Женщины обижаются из-за всякой ерунды.
— У нее был повод обидеться. Она подумала, что ты приглашаешь ее на танцы.
— Но я не приглашал, я просто сказал, что есть танцы, куда она может сходить.
— Нет. Ты никогда не упомянул бы их, если бы не собирался пригласить ее.
Т.Г. проворчал:
— Ну, черт! Я же пошел с ней.
— И провел чертовски хорошо время, да?
— Да.
— Но?
— Такой, как я, — последнее, что ей нужно.
— Не согласен. Да… Ты не подарок. Но и она не лучше.
— Слушай. Давай сменим тему?
— Не возражаю, — сказал Батте. Тема для него не имела никакого значения. Но вскоре он прицепился снова: — Хочешь жениться на ней?
Т.Г. не ответил. Он уже знал, что, чем меньше он говорит, тем быстрее Батте надоедает мучить его, и он исчезает.
— Ты бы хотел, но думаешь, что недостоин ее.
— Ты много болтаешь, Фесперман.
— Ты не так уж плох, — уверил его Батте. Дело в том, что Гордон начинал нравится Батте, потому что у него не было выбора. Они были связаны друг с другом.
— Ты, конечно, не тот, с кем я бы связал судьбу своей дочери, но ты умеешь себя вести. Бросил пить, правда?
— Сам знаешь.
— Ты бросил. Правда, тебя иногда тянет к бутылке, но ты до сих пор держался.
— Но это не значит, что я не брошу.
— Ты никогда не был у женщин на содержании, как мне кажется.
Опуская лопату в вагонетку, Т.Г. подумал, как много старый дурак знает о нем.
— Все, — сказал Батте.
Т.Г. взглянул на него с удивлением.
— Я знаю о тебе все. Ты подумал: «Много ли старый дурак обо мне знает?» Я отвечаю — все. Разве это не паршиво?
Т.Г. не стал отвечать.
— Да. Не могу ничего с собой поделать, но читаю все твои мысли.
— Тогда ты должен знать, что ты мне не нравишься. Я не люблю, когда суют свой нос в мои дела.
— Я знаю, — проворчал Батте тоном, каким говорят с сопливыми детьми. — Я просто пытаюсь сказать тебе, что ты не так плох, как о себе думаешь.
— Нет, — иронически усмехнулся Гордон. — Я просто воплощение успеха.
— Конечно нет. Просто у тебя сейчас черная полоса. Хочешь, мы поговорим о жизненных неудачах.
Батте мог кое-что рассказать ему об этом.
— Мне было шестьдесят два, когда я подорвал себя, — шестьдесят два — и ни гроша за душой. Но я не считал себя конченым человеком. Я пытался проворачивать одно безнадежное дело за другим. Я многое повидал в жизни. Но никогда не терял присутствия духа. У меня никогда не было своего угла. Но разве Батте Фесперман сдался? Не дождешься. Да, много пил, путался с женщинами, терял мужество, много ныл, но, черт, разве я сделал? Я переносил такие зимы, когда лошади превращались в сосульки в своих стойлах и вода замерзала в чайниках и разрывала их. Я переносил такие жаркие лета, что можно было поклясться, что это был ад. Я был свидетелем пожаров, которые сметали целые города. Я видел, как взрослые мужчины плакали, как дети, когда плоды их рук уносил огонь. Черт, Бадди Бой! Чтобы получить от жизни все, что ты хочешь, нужно приложить ужасно много усилий. Ничего не получается само собой.