— Одно дело — убить, а другое — пытать, — спокойно сказал Рудольфус, рассматривая сына. — Авада — это быстро. И, говорят, безболезненно.
— Ясно... А что потом?
— А потом — провал, — сказал Рабастан неожиданно серьезным тоном. — Мы аппарировали в свое логово, еще поговорили, кажется, о том, что зря потратили время, а дальше — ничего не помним. Очухались в предвариловке, в цепях, под заклятиями. Похоже, кто-то нас сдал, но кто — за столько лет мы так и не поняли. Вроде все сидят! А кто не сидит, тот сдох, в бегах или не высовывается, как Малфой. Может, это он и был…
— Не стал бы он! — снова взъярилась Беллатрикс. — Нарцисса бы ему этого никогда не простила!
— А то бы она узнала, ага, держи карман шире… Твой зятек, если захочет, держит рот на замке! Запросто мог выторговать себе амнистию под такое дело…
— Вы уверены, что вас именно сдали? — перебил Руди.
— А как иначе? Место было надежное, о нем мало кто знал, а чтобы нас вчетвером накрыть — это серьезная сила нужна... Мы, конечно, выпили, чтобы расслабиться, но ведь не ужрались в хлам, с бутылки вина на всех нас бы не забрало. Барти разве, но он вообще дохляк.
— Может, в вино было что-то подмешано?
— Может, — пожал плечами Рабастан. — Теперь-то какая разница?
— А почему ваши воспоминания не смотрели?
— Смотрели, — вздохнула Беллатрикс, прижимаясь лбом к решетке. — Наизнанку вывернули, чуть не до брачной ночи дошли, уроды... скоты... Сказали, подделка.
— Да что ж это такое! — возмутился Руди. — Свидетелей нет, а презумпция невиновности не работает, да?!
— Тут ничего не работает, — усмехнулся Рабастан.
— А где четвертый? — спросил мальчик. — Этот, Крауч?
— Не на нашем ярусе, — покачал головой Рудольфус. — Я слышал его крики, он всё звал мать, но и только. Примерно через год он утих: или сошел с ума, или умер. Тут, знаешь ли, это происходит быстро…
— Просто Барти на поверку оказался слизняком и трусом, — поморщилась Беллактрикс. — На суде только и знал, что причитать!
— Белла, ему двадцати не было, а в Азкабан его отправил родной отец, — обрезал супругу Лестрейндж-старший. — Не суди сгоряча. А что он заблевал все углы… ну уж извини, от твоих выходок меня самого порой мутило! Так или иначе, Лорд его выделял.
— Ну, началась старая песня, — поморщился Рабастан. — Теперь до завтра не уймутся… А ты иди, племянник, сейчас правда дементоры к ужину явятся... Не надо тебе тут быть. Они ж не разбирают...
— Ухожу... — Руди крепко пожал протянутую костлявую ладонь. Надо же, этот человек фактически спас ему жизнь, а теперь медленно умирает за решеткой! Потом он повернулся к Рудольфусу и Беллатрикс. — Гм... Вы извините, я не могу так вот сразу назвать вас родителями...
— Я понимаю, — сказал тот. Пустой взгляд окончательно сделался нормальным, человеческим. — Мы с тобой толком не знакомы, мальчик, едва увиделись... Мой брат — то еще чудовище, но за то, что он тебя спас, я ему все готов простить.
— Ловлю на слове! — откликнулся Рабастан.
— Даже лучше, что ты рос у магглов, у тебя нет предубежденности.
— Знаете, у некоторых, кто вырос у магглов, эта предубежденность успевает завестись за время пути до Хогвартса! — не удержался Руди. — Нет уж... Я как узнал о магии, решил выяснить, есть ли у меня родня. Вот, нашел вас, Драко... Стал копать дальше. И я не остановлюсь, пока не выясню, что же случилось на самом деле! Понимаете, сам Невилл говорит, что в то время жил с бабушкой, вроде его ей отдали, потому что родители постоянно заняты были... А вы сказали — он был в доме. Мне бы с самой этой бабкой поговорить...
— Смотри, чтоб она тебя не сожрала, — фыркнул Рабастан. — Чистый дракон!
— Переживу, — прищурился тот. — А вы...
Беллатрикс схватила его за руки худыми горячими пальцами, подтянула поближе к решетке.
— Тебе правда было хорошо? — требовательно спросила она. — Тебя никто не обижал?
— Если и пытались, то им это дорого обходилось, — ответил Руди. — Ох, как я влепил близнецам Уизли...
— Я про магглов! Они ничего тебе не сделали? Нет?
— Ничего. Я же сказал, это очень добрые люди. Они меня любят и, хоть побаиваются магии, принимают меня таким, какой я есть, — терпеливо ответил мальчик. Похоже, родная матушка у него все же была со сдвигом, да и дядя тоже. — А если бы не я, Лиза — это их родная дочь, — умерла бы. Так что...
— Идут! — крикнул Рабастан. — Сматывайся, парень!
— Золли, — скомандовал Руди, — домой! Я еще вернусь!..
— Ты лучше пожрать пришли! — расслышал он голос неунывающего дядюшки.
"И правда, как это я не подумал, — фыркнул Руди, оказавшись в Лестрейндж-холле, — раз домовики могут туда попадать, так и еды принесут..."