-Не переживайте так, это я придумала, - попыталась оправдаться Еремина.
-Так могут придумать только враги! – прозвучало обвинение и эта ситуация принимала совсем другой оборот.
-Что вы к ней пристали? Разве сами не видите, какая у немца силища? Какой сегодня день войны и где это подкрепление? – заступился за девушку пессимистически настроенный офицер из пехоты. Среди раненныхсолдат возможно, и возникла бы перепалка, но от рядом разорвавшегося фугаса посыпались разбитые стекла и штукатурка с потолка.
-Дальнобойная артиллерия бьет, - прокомментировал прилет снаряда, раненный артиллерист. В коридоре послышался шум и снова прилетел снаряд. Взрывная волна перевернула тумбочки и наполнила палату дымом и пылью. Катя упала на бойца с перебинтованной грудью, прикрывая его собой. Когда пыль немного рассеялась, рядом с Ереминой каким-то чудесным образом оказался военврач Коваль.
-Катенька! – ни кого не стесняясь, обнял он девушку. Такого порыва чувств Катя от него даже и не ожидала.
-Вы живы? – он осмотрел ее с головы до ног. На халате Катюши в районе плеча расплылось алое пятно.
-Вас ранило? Почему вы здесь? Почему не в укрытии?
В углу палаты кашлянули. Это была Надежда, и она все видела.
-Тут же раненные, как их можно бросить? – слегка возмутилась москвичка. За бойцов Григорий Семенович вроде бы и не услышал, его в данной ситуации волновала лишь Еремина.
-Я так за вас переживал. Необходимо осмотреть вашу рану. Болит?
Что ответить? Плечо действительно ныло, но не настолько, чтобы проигнорировать внимание мужчины.
О его переживаниях увидели все в палате, особенно Надя.
-Тогда и я останусь с вами, - принял решение военврач. Как только канонада затихла, и в палате появился медперсонал, Семенович обратился к своей хирургической сестре с просьбой: «Софья Егоровна, окажите помощь Катеньке. Ее кажется, зацепило».
Соня приказала санитарке снять халат, чтобы она смогла осмотреть рану. Ничего страшного в полученной травме не было. Это был даже не осколок, а скорее всего кусочек стекла из разбитого окна, который сделал девушке порез аккурат под татуировкой, словно таким образом фашисты собирались убить ее голубка.
Глава 4
Налет они пережили, хотя работы хозяйственной части прибавилось. Стекла местами поменяли, где-то забили фанерой или просто оставили как есть. Фронт неумолимо приближался, и обстрелы грозили стать ежедневными. Немцы форсировали Западную Двину и захватили плацдарм в районе Дисны. Орудийная канонада стала значительно громче. В этот вечер Григорий Семенович вернулся домой вместе с Екатериной и уходить никуда не собирался, облюбовав диван для ночлега. Основная тема для разговора это приказ об эвакуации госпиталя. У Кати затеплилась надежда, что все еще может поменяться в лучшую сторону, и она окажется подальше от линии фронта. Григорий Семенович сильно переживал за мать. Анна Владимировна ничего и слышать не хотела об эвакуации. Она здесь родилась, здесь и умрет. Все его увещевания упирались в глухую стену непонимания. Когда Анне Владимировне надоело слушать увещевания сына, она ушла к себе в комнату, оставив парочку наедине. Разговоры о работе постепенно перешли к поэзии. Григорий был хорошим хирургом, но, несомненно, мог бы стать и талантливым актером. Стихи он декламировал просто великолепно. Коньком его программы был Сергей Есенин. Утверждать, что в кругу знакомых Катерины не было интеллектуалов, нельзя. Вот только весь их интерес распространялся на машины, шмотки и все материальное. Были, правда и исключения, в виде парочек меломанов. Только не было из них ни одного, кто-бы читал для нее стихи. Старомодный способ ухаживания. Григорий Семенович уже взрослый состоявшийся мужчина, а ведет себя как влюбленный мальчишка. Смешно было даже смотреть на этого закаленного жизнью военврача, который краснеет под взглядом двадцатилетней девчонки. Она свалилась сюда из 90-х и уже сумела вскружить голову двум военным. Не многовато ли? Выслушав есенинское «Шаганэ» она заметила, что декламатор как-то странно затих. Девушка повернула голову и в лунном свете обнаружила фигуру Григория, в трусах и майке, возле своей кровати.
-Катя, вы не спите?
-Конечно, не сплю. Вы же читаете мне стихи. Как я могу уснуть? – ответила она на такой глупый вопрос, понимая, что Коваль проделал путь от дивана к кровати, не для того, чтобы выставить себя дураком.
-Сестры говорили, что у вас есть очень красивая татуировка. Это правда? – нес всякую чушь доктор.