В коридоре появился озадаченный Коваль и поманил ее к себе. Мужчина не дал ей раскрыть и рта.
-Меня вызывали в Павлову. На тебя написали донос. Что ты там наговорила про Москву и Сталинград? Зачем выдумывала? Ты знаешь, что за такое бывает?
-Еще меня обвиняют в аморальном поведении. Что теперь делать Гриша? – расстроилась Катя.
-Это полбеды, а вот за пропаганду по головке не погладят, - беспокоился Коваль. Если бы он знал, что она пустила в дом Волковых диверсантов, то вообще бы не захотел с ней разговаривать. Катя, Катя и кто тебя за язык тянул?
-И летчика они хотят повесить на меня, - чуть не плакала Катя.
-Я боюсь Гриша! Мне страшно! – уже реально начинала она плакать. Он взял ее за плечи и встряхнул.
-Возьми себя в руки. Тебе надо уехать. Я напишу записку матери, и ты возьмешь у нее деньги, а потом….
Она не дала ему закончить.
-Поздно Гриша, они уже здесь! За мной уже приехали.… Не будет для меня ни какой эвакуации, - рухнули все планы Ереминой.
Глаза мужчины потускнели. Мимо цокая каблучками, проходила Соня с коробочкой для шприцов в руках.
-Софья Егоровна, можно вас? – окликнул ее военврач. Она остановилась и мило улыбнулась. Действительно мило и открыто, а не как человек, который желает тебе зла или злорадствует.
-Соня, ты бы не могла вывести Катю на улицу, подышать свежим воздухом и желательно через прачечную?
Операционная сестра непонимающе посмотрела на военврача, но задавать лишние вопросы не стала. Коваль неожиданно обнял Еремину и поцеловал ее в губы, не стесняясь присутствия Софьи Егоровны.
-Уходи, - оттолкнул он от себя любимого человека.
-А как же ты?
-Уходи, говорю. Они меня не тронут.
Соня, как проводник двинулась вперед, а Екатерина следом. Они дошли до запасной лестничной площадки, а Григорий все еще стоял в коридоре, провожая их взглядом. Прежде чем скрыться из глаз она услышала последние его слова: - «Катя, я тебя люблю!»
Еремина шла следом за медсестрой, понурив голову.
-Что случилось? – поинтересовалась Соня. Москвичка решила поделиться с девушкой своей проблемой.
-На меня донос написали. Обвиняют в смерти летчика, провокационных высказываниях относительно Красной Армии и моральном разложении. Начальник госпиталя вызывал и сильно ругался, - призналась Катя.
-Сказал, что мной займутся компетентнее органы.
-Молодец! – неожиданно поддержала такие действия медсестра. Катька даже приуныла, не получив поддержки.
-Я знаю, кто стуканул. Надька от ревности совсем с ума сошла. Не любит ее Григорий Семенович, вот она на тебе и отыгрывается. А донос они с «Мегерой» строчили. У Надьки бы ума не хватило. Ты на Павлова зла не держи. Он реагировать был должен, а то и сам улетит вместе с тобой. Правильно сделал, что предупредил за компетентные органы. Теперь знаешь, кого боятся.
-Ты так говоришь, будто бы не комсомолка, - даже засомневалась Катерина в искренности знакомой.
-А я и не комсомолка. Не приняли меня. Моего отца в 1930 году раскулачили. Теперь мне дорога в комсомол закрыта, - открылась Соня.
-Так ты? – не успела москвичка полностью сформулировать вопрос, как последовал ответ.
-Не надо Катя. Я же не лезу к тебе в душу?
Доходчивый ответ. Софья провела ее через прачечную на тыльную сторону госпиталя.
-Вот и все. Мой тебе совет, на вокзале, базаре и других подобных местах лучше не появляйся. Там быстро найдут. Прощай! – сказала Соня и вернулась в здание.
Глава 5
Оглядываясь по сторонам, Еремина ускоренным шагом удалялась прочь от госпиталя. По задворкам вынырнула на одну из главных улиц и, обогнув застрявшую в луже повозку, едва не попала под колеса грузовика. Водитель нажал клаксон и успел ударить по тормозам.
-Куда прешь, дура? – заорал шофер. Перепуганная москвичка стояла перед капотом полуторки. Дверца автомобиля открылась, и на подножку ступил молоденький лейтенант.
-Катя? Это вы?
-Сережа? – узнала она военного. Офицер мгновенно оказался рядом.
-Вы в больнице теперь работаете? – кивнул он на форму одежды девушки.
-Санитарка я, в 431 госпитале, была, - подумав, ответила она.
-Уволили меня, - внесла Екатерина ясность.
-И куда вы теперь? - интересовался парень.
-Не знаю. В наш дом упала бомба. Тетю убило. Я осталась совсем одна. Без дома, без работы. Пропаду я здесь, - давила Еремина на жалость, не гнушаясь обманом. Как здесь без него? Не скажешь же правду? Мимика на лице военного изменилась. У лейтенанта явно шел процесс переваривания полученной информации. Парень, как порядочный человек предлагавший поход в ЗАГС, боролся между долгом и желанием помочь девушке.