-Сережа! – прикрыла ладошкой рот Еремина, чтобы подруга не услышала ее восклицания. Отсюда были видны развороченные взрывами позиции батальона. По склону в их сторону двигались цепи вражеской пехоты, при поддержке бронетехники.
-Это конец! – сорвались невольные слова с губ Ереминой.
-Наших никого не осталось.
И тут в опровержение ее слов, заработал «максим» из долговременной огневой точки. Потом защелкали одиночные винтовочные выстрелы, которые постепенно нарастали, говоря о том, что далеко не все защитники погибли. Подключился к этой какофонии и второй пулемет и все снова закрутилось-завертелось. Лариса хотела отправиться на переднюю линию, но поступающие к ним раненные солдаты не позволили ей это сделать. Не прекращающаяся стрекотня выстрелов, разрывы, крики бойцов не способных вытерпеть неимоверную боль, бинты, перевязки и кровь, все сплелось в какой-то один многосерийный художественный фильм, в котором Еремина была главной героиней. К исходу дня девушка просто валилась с ног. Тут еще принесли раненого в живот комбата. Самое большее, что они могли сделать капитану, так это перебинтовать кровоточащую брюшную полость. Чтобы спасти Попкова, необходимо было отправить его в госпиталь Полоцка. Вячеслав Петрович находясь в бреду, постоянно поднимал солдат в атаку, пугая своими криками других находящихся здесь красноармейцев.
С наступлением темноты стали происходить непонятные вещи. Мимо их медицинского пункта стали проходить бойцы, и шли они в сторону, противоположную переднему краю.
-Что происходит? Вы куда? – стала переживать Лариса. Мужчины молча двигались дальше. Полог плащ-палатки, служивший дверью в блиндаж, отодвинули в сторону и в свете керосиновой лампы девушки улицезрели мужчину, с красными звездами на рукавах.
-Товарищ политрук, что происходит? Почему солдаты покидают позиции? – сориентировалась Лариса, кто перед ней.
-Пришел приказ отступить, - не постеснялся политработник дать пояснения санинструктору.
-А как же раненные? – возмутилась Лора.
-За ними придет машина, - обнадежил девушек политработник. Неожиданно пришел в себя на какое-то время замолчавший капитан Попков.
-Сестра, - позвал он девушку. Катя склонилась над Вячеславом Петровичем. Взгляд его был осмысленным и ясным.
-Еремина?
-Я товарищ комбат.
-Слушай мой приказ. Подай мне мой пистолет, - кивнул он на кобуру, лежащую неподалеку. Еремина машинально вытащила револьвер, но затем вдруг задумалась. Ей хватило и того безного летчика. Больше допускать суицид она не собиралась
-Зачем вам оружие? - прижала она к себе пистолет.
-Дай его мне. Я твой командир. Слушайся меня, - просил капитан.
-Не могу Вячеслав Петрович. Не положено.
-Катя, дай его мне. Я больше не могу терпеть эту боль. Я все равно уже не жилец. И вам мороки меньше, - умолял ее комбат. Екатерина сунула оружие к себе в карман.
-И не думайте о смерти. Мы обязательно вас вылечим. Потерпите еще чуть-чуть и вас эвакуируют в Полоцк. Там есть хорошие хирурги, и они обязательно вас заштопают, - пыталась Екатерина приободрить командира батальона. Теперь она вернулась к политруку, чтобы задать ему интересующий ее вопрос.
-А лейтенант Володин? – по- своему переживала Еремина. Вошедший мужчина с интересом посмотрел в ее сторону.
-Лейтенант Володин будет прикрывать наш отход.
-Это же верная смерть, - поникла москвичка.
-Это война и здесь выполняют приказы, - строго отчеканил политрук.
-Помогите лучше мне, - обратился он к Кате.
-По-моему зацепило, - показал военный плечо, с расплывшимся на гимнастерке пятном крови. Екатерина помогла стащить одежду и принялась обрабатывать рану. Когда политработник остался без фуражки, которая своим козырьком мешала рассмотреть лицо, то Ереминой его физиономия показалась знакомой. Лариска переключила свое внимание на тяжелораненного бойца, выпустив из поля зрения политрука.
-Ну, что проверила себя на прочность? – не громко спросил военный. Катя замерла, услышав знакомый голос. Теперь она узнала его.
-Твое желание исполнилось. Пора возвращаться домой. Заплатила за испытание ты сполна. Отдай монету и уходи, - предложил Виктор.
Катька чуть не задохнулась от злости.
-Ах, ты сволочь! Сразу не мог сказать, что последует за таким желанием? Ты хоть знаешь, что я пережила? – не стала больше бинтовать его рану санитарка.
-Если бы сказал, то ты не согласилась.