Глава 7
Екатерина думала, что больше никогда захочет ворошить воспоминания о своем путешествии в прошлое. Дома родители старались не касаться этой темы, боясь, что у дочери останется психологическая травма. Посещать Полоцк, в ближайшее будущее, она не планировала. Учеба в медицинском институте полностью поглотила ее. Казалось, что приключения в военном госпитале, как страшный сон, о котором лучше забыть. Но как можно о таком забыть? Порой она просыпалась от трескотни пулеметных очередей, а на самом деле это скрежетали колеса у трамвая, когда он поворачивал на соседнюю улицу. Эти отголоски прошлого сделали Екатерину слегка замкнутой, а слова Виктора «живи по совести» стали ее девизом в повседневной жизни. Стало ли Кате от этого легче? Совсем наоборот. Жить по совести значительно сложнее, чем без нее. Подружки отвернулись, с преподавателями порой возникали конфликты. Можно ведь было все повернуть вспять и снова стать «золотой молодежью», но коль среди людей ходит продавец желаний, то не все, так просто в этой жизни.
Философствовать не всегда получалось. Сегодня она вступилась за Ольку Шайкину, которой поставили тройку за устный ответ по предмету. Кто для нее эта Ольга? Если не считать, что они учатся в одной группе, то никто. Не подруга, ни знакомая, а так сокурсница. Заслужила ли та, такую оценку? Возможно, что так. Ответ на поставленный вопрос был не блестящим. Она бы и сама на месте Елены Александровны поставила ей троечку. Но дело то, было не в самой Ольге. За аналогичный ответ преподаватель поставила дочери ректора, а она училась именно в их группе, оценку на балл выше. И где тут справедливость? Как можно жить по совести? Заступилась. И что в итоге? Юлька Крамаренко, их староста, почти договорилась с Еленой Александровной о том, что та отпустит группу с последней пары, а теперь из-за длинного языка Ереминой всем придется делать практическую работу, но не самостоятельно, а под присмотром Елены Александровны Журавлевой. За это на Катьку «окрысилась» вся группа. В столовой во время обеда к Ереминой подсела Шайкина. Что Олька говорила, Екатерина практически не слушала. Зачем перед ней лебезить? Она ведь пошла на конфликт не ради сокурсницы, а за принципы. Олька теперь, наверное, думает, что может претендовать на роль ее подруги? Глупенькая. Еремина отвергала ее дружбу, не потому-что Шайкина была из «простых», а просто потому, что эта дружба была ей не нужна. У Катьки мать в министерстве работает, и ее социальный статус соответственно был выше, чем у Ольги. Ясное дело, девушке тоже хотелось оказаться в кругу избранных или хотя бы возле него. Катька могла на равных говорить с дочерью ректора Валерией и старостой, а у Шайкиной такого права не было. Не то, чтобы она не могла высказаться, просто в итоге все равно прислушаются к голосам именно элиты. Катерина смотрела на соседку по столику, а сама думала, как же ей теперь выпутаться из этой ситуации? Наживать себе врагов из числа преподавателей было глупо. И тут на их столешницу приземлился поднос с тарелками. Катя подняла голову, чтобы посмотреть на нового соседа по столику. Удивительно, но это была Валерия. Она уверенно расставила блюда и взялав руки ложку.
-Ты, что себе позволяешь, заступница? – с вызовом спросила Зарубина.
-Много знаешь?
-Не меньше твоего, - приняла вызов Еремина.
-Девочки, вы чего? Катя просто хотела мне помочь, - попыталась сгладить Оля острые углы в назревающем конфликте.
-Заткнись! Тебя не спрашивают, - рыкнула на нее Зарубина.
-Вы же были подружками, - вспомнила былые времена Шайкина.
-Были да сплыли, - иронично констатировала Екатерина.
-А все потому-что некоторые возомнили о себе невесть что, - продолжила Валерия.
-Чего ты добиваешься? Кто ты вообще такая? На мамочку рассчитываешь? – продолжала наезд Зарубина.
-Ничего не добиваюсь. Хочу простой справедливости. А мать мою не тронь. Я за себя и сама отвечу, не то, что некоторые.
-Смотри, а то пожалеешь, - продолжала угрожать Валерия.
-Что папочке пожалуешься? Обидели девочку? Мне в отличие от тебя, за глазки оценки не ставят. Что заработала, то и получаю, - припомнила Еремина случаи, когда Зарубиной явно завышали оценки.
-Не тебе судить.
-А кому? Ей? – кивнула Катя в сторону Шайкиной. Одной презрительной улыбки Валерии было достаточно, чтобы ничего не говорить. Шайкина для нее была никто, и звали ее ни как. Тут как назло нарисовался Виталик Гальперин. С ним Катька встречалась на втором курсе, а потом после известных событий, ее интерес к молодому человеку угас. Теперь Виталик увивался за Валерией, а та всем видом пыталась показать свое превосходство над Ереминой, мол, видишь, я и твоего молодого человека увела. Это как битва титанов за лидерство. Раньше они как-то уживались, и не залазили на чужую территорию. Что Зарубина, что Еремина, были не из бедных семей, не слыли дурнушками и умом не обделены. А вот после Полоцка с Катькой что-то произошло. Это почувствовали все, родные и друзья. Повзрослела она что ли? Первой жертвой этих изменений стал Виталик. Она словно почувствовала фальшь в их отношениях и бросила парня. Тот долго не переживал и сменил предмет своего обожания. Слишком быстро. Наверное, интуиция по отношению к Гальперину Екатерину не подвела. Это взросление, спасибо продавцу желаний, послужило поводом к мелким стычкам с сокурсниками. Затем был наезд и на саму Зарубину, которая пыталась занять лидирующее положение в группе. Валерия имела неосторожность недоеденную булку демонстративно выбросить в мусорную урну. Их с детства учили уважительно относиться к хлебу, но далеко не все слушали своих учителей. Выбросила и выбросила, что тут такого? Ереминой оказалось больше всех надо. Чего было лезть с замечанием? Остальные сделали вид, что не заметили. На самом деле это ведь не преступление? Могла бы на худой конец и голубям покрошить, зачем было в урну выбрасывать? Наверняка бы и Катька не отреагировала, если бы не корочка хлеба, которую они с Лариской делили на двоих.