Она выкатилась на инвалидном кресле из своей комнаты и нашла дочь на кухне.
-С кем ты разговаривала? – поинтересовалась Елена.
-С давним приятелем. Обещал помочь в нашем деле, - не назвав имени, раскрыла суть своих переговоров Софья Егоровна.
-А я смотрю, ты прямо вся светишься, - отметила дочка физическое состояние матери.
-После визита Кати, будто-бы сбросила груз прошедших лет и помолодела. Посмотрели старые фото и словно крылья выросли за спиной. Ни каких огорчений и боли. Такое ощущение, вроде, как стою в тамбуре санитарного поезда и смотрю в окно, а там проплывают все мои года, с их хорошими и плохими событиями. Поезд едет, а годы бегут, - задумчиво произнесла женщина.
-Я рада, что тебе стало лучше, - улыбнулась Журавлева.
-С появлением Ереминой появился какой-то смысл в жизни. Не только встать и выпить таблетки и ждать твоего возвращения, а что-то еще. Какая-то новая задача. Помочь Екатерине мой долг перед прошлым, перед Гришей. Если помогу, то камень с души.
-Какой камень? Ты и так стольким людям помогла. Эта студентка не может быть целью твоей жизни, - не согласилась с матерью Елена Александровна.
-Если не цель, то последняя задача, - тихо произнесла Софья Егоровна.
-Мама, перестань? Почему последняя? У нас еще много планов – не соглашалась Елена. Пожилая женщина кивнула головой в знак согласия, но такого оптимизма уже не разделяла.
Глава 9
Педагогический совет состоялся, как и было запланировано. Кроме рассмотрения дела Ереминой хватало и остальных вопросов. Пока шли обсуждения второстепенных для Журавлевой вопросов, она боролась сама с собой, стараясь выработать линию поведения при рассмотрении последнего пункта их заседания. Принять сторону большинства или пойти против течения? В первом случае, ни каких финансовых издержек и моральных потрясений. Разве что совесть будет мучить за то, что предала мать. Но ведь, в конце концов, она старается и для нее тоже? Еремина не пропадет. У этой девочки действительно есть внутренний стержень. Хватило же ей смелости лезть под пули? При этом учитывая то, что она родилась в 1975году и о войне слышала только из рассказов ветеранов. Но ведь у нее хватило сил, а почему она так не может? Зарубин это ведь даже не вражеский ДОТ и убить ее, он не убьет. Покричит, может где-то накажет материально и все! А Катька, несмотря на всю ее хрупкость, встал под пули и пошла, спасать раненных бойцов. Не под дулом автомата, а сама, по своей воле. Неужели Елена Александровна не способна на подобное? Что важнее, материальное благополучие, связанное с предательством идеалов матери или принципы? Как она потом посмотрит в глаза близкому человеку?
Еще до рассмотрения вопроса Ереминой, она уже знала, как поступит. На счастье, за студентку вступился и преподаватель анатомии. Он не верил в официальную версию случившегося и призывал коллег более детально во всем разобраться и не принимать таких скоропалительных мер. Выдержать непонимание и порицание преподавателей вдвоем было значительно легче. Те, кто хотел угодить Зарубину, выступили с порицанием позиции противостоящей большинству парочки. Результат голосования можно уже было предвидеть изначально. Возможно, педсовет и принял бы подобную резолюцию, если бы не секретарша Шурочка, которая позвала ректора к телефону. Судя по алым щечкам секретарши, звонил кто-то важный и не стеснялся в выражениях, не то бы Шурочкина кожа так не краснела. Зарубин отлучился на пару минут и вернулся с хмурым выражением лица. Он больше не стал слушать прения о дальнейшей судьбе студентки.
-Я тут подумал и считаю позицию коллег верной. Еремина учится у нас по контракту, и лишать учебное заведение даже столь не великих средств в наше непростое время не стоит. Это можно сказать, наши зарплаты. Финансирование со стороны государства сокращается и на данный момент является не стабильным. Зачем рубить сук, на котором сидим? Да и чего по молодости не бывает? Подрались из-за парня? Экая невидаль. Вспомните свою молодость? Кто из нас не совершал подобных безрассудств?
Педагоги, зная подоплеку произошедшего, непонимающе смотрели на Зарубина. Ведь пару минут назад в этом помещении доминировало абсолютно иное мнение, и сам ректор негласно его поддерживал. Что могло произойти, чтобы все диаметрально противоположно поменялось? Тот, кто «держал нос по ветру» моментально изменили свою позицию и опять же дружно поддержали ректора. Профессор анатомии не понял такой мгновенной трансформации коллег, зато Журавлева догадалась, что неизвестный звонок мог быть инициирован ее матерью. Вот так и решались вопросы в учебных заведениях, быстро и принципиально. Это была победа, о которой Елене Александровне хотелось сообщить не только матери, но и самой Ереминой. Номер домашнего телефона она уже знала. После непродолжительного зуммера в трубке послышался женский голос. По интонации можно было понять, что трубку поднял взрослый человек.