— Не глупи. Ты так любишь свои волосы.
Кажется, это было впервые за… не знаю, сколько лет, когда мне показалось, что мама действительно забеспокоилась. Вроде бы даже оказалась на моей стороне, а не, как обычно, бросилась обвинять меня в том, что сразу не заметила проблему.
— Вырастут, — твердо ответила я.
— А жалеть не будешь?
— Нет. Не буду.
10. Ошибка в уравнении.
Я сидела над тестами по истории и неосознанно щелкала ручкой, пытаясь вспомнить правильный ответ. За окном шел снег, и выл ветер. Даже не хотелось думать о том, как завтра придется добираться до школы, если за ночь заметет дороги.
Мне было проще решить с десяток уравнений по алгебре, чем ковыряться в исторических деталях. Но суть в том, что история необходима для поступления. И пусть в будущем я мечтала работать специалистом по разработке и внедрению компьютерных игр, без истории никуда. Какое-то маленькое персональное проклятие.
Отложив ручку, я невольно потянулась к волосам и тут же убрала руку от себя. Похоже, к короткой стрижке я буду привыкать еще долго. С одной стороны, я ощутила невероятное облегчение, когда Соня подстригла мою гриву. Голове вдруг так легко стало. Но с другой, я теперь чувствовала себя какой-то странно уязвимой.
Клацнул замок на входных дверях. Дан вернулся. Я крепче сжала пальцами мягкую обложку пособия и постаралась дышать глубоко и медленно. Мне было что сказать этому засранцу. Я бы даже не удивилась, если он вместе со своей подружкой всё это спланировал. Такую мелкую подлую пакость. Правда, непонятно, чего они этим хотели добиться. Что я буду плакать? Или что?
Пока мама кружила над Даном, грея ему ужин, я уткнулась в тесты и продолжила грызть гранит науки. К тому же мне нужно было подумать, что делать дальше. Оставлять всё это без ответа я не могла. Не в моих правилах.
В конце концов, когда с тестами на сегодня было покончено, я решила заесть горе по утраченным волосам шоколадкой. К этому времени все уже давно поужинали и разошлись по своим комнатам.
Воткнув наушники, я включила музыку и скорбно начала жевать батончик с орешками и нугой. Но мое комфортное уединение продлилось недолго. На пороге кухни возник Дан. Его без преувеличения охреневший взгляд сосредоточился на моих волосах. Вернее, на том, что от них осталось.
— Это что за фигня? — с претензией спросил Дан, когда я вынула один наушник.
— Волосы, — ответила я. — Наружный покров кожи млекопитающих. У тебя, кстати, тоже такие есть.
— Куда ты их дела? — Дан подошел ближе.
— Подстригла, — пожала я плечами и поставила музыку на паузу. — А тебе вообще какое дело?
— Зачем ты это сделала? — будто не слыша меня, продолжил свой допрос Дан. — Что-то не помню, чтобы ты собиралась так коротко стричься.
— А мы разве настолько тесно общаемся, чтобы я делилась с тобой своими планами? — я откусила особенно большой кусок батончика и принялась жевать, чтобы угомонить эмоции.
— Ты не ответила.
— Чего ты хочешь? — раздраженно спросила я. — Зачем я это сделала? А ты у подружки своей спроси, пусть она тебе расскажет, — я проглотила едва пережеванный кусок батончика и ощутила на несколько секунд боль в горле. — И не надо глаза свои широко раскрывать. Из тебя фиговый актер, Крава. Что? За моей спиной состряпали по-быстрому план, да?
— Какой еще план? — скривился Дан. — Коротышка, ты виском ударилась?
— Хорошо, хочешь и дальше прикидывайся дураком. Пусть будет так. Твоя подружка жвачку прилепила к моим волосам. А до этого корчила из себя, что типа хочет со мной подружиться. Но знаешь, я не удивлена. Какой парень, такая у него и девушка. Но мне пофигу. Обстригла и дело с концом. За год снова отрастут.
Я поднялась из-за стола и хотела уйти к себе, но Дан перегородил мне путь. Раньше было гораздо проще. Худой и щуплый. Можно было просто толкнуть и всё. А теперь худой и щуплой осталась только я.
— Мы с Викой ни о чем не сговаривались, — с нажимом произнес Дан.
— Ты никогда раньше не оправдывался. У тебя температура?
— Хватит, — прошипел он. — Перестань из себя строить идиотку. Я ничего Вике не говорил.
— Окей, — я подняла руки. — Тогда почему так нервничаешь, если ты здесь ни при чем?
Мы оба замолчали. Вопрос повис в воздухе. У меня сложилось такое впечатление, что это был и не вопрос, а какой-то просто контрольный в голову. В сознании прыткой тенью проскользнула мысль, что Дан переживал из-за моих волос по довольно банальной причине. Они ему просто нравились. Его всегда раздражало, если я ходила с распущенными волосами вне дома. Еще с детства. Вероятно, хотел, чтобы видеть их во всей красе мог только он.