Женщина вскакивает на ноги, кидается прямо на Соню. Та, гораздо моложе, оказывается проворнее, но чужая рука все равно выдирает клок светлых волос, тонких золотистых прядей. Соня несется во весь опор, петляет по улицам, даже не обращает внимания на то, что творится кругом. Сердце бьется в самом горле. Соня злится на себя, на собственную глупость, на доверчивость. Здесь все безумны. И даже видимость цивилизованного поведения и цивилизации как таковой — всего лишь иллюзия. Стоит искать охранников, иммунов, объяснить им, просить помощи. Она не уйдет, пока не увидит Ньюта. И это решено.
Соня врезается на бегу в чье-то тело. Так резко, так внезапно. Задумалась слишком. А сумерки уже сгущаются. Хряски выползают наружу. День их пугает, ночью им лучше. Девушка вскидывает голову. На нее смотрит один глаз. На месте второго — пустая глазница. Руки у незнакомца крепкие, пальцы больно впиваются в девичьи плечи. Волосы темные, сальные, длинные. Шрам рассекает всю правую половину его лица, спускается до самой шеи, исчезает в вороте футболки.
— Кто тут у нас? — тянет он. — Давай-ка посмотрим.
— Какая хорошенькая! — визг раздается рядом, и Соня даже рта не успевает открыть, как ее за щеки хватают чужие руки. — Какая у нее упругая кожа! Хочу себе такую, хочу такую! Хочу!
Соня понимает, что голос женский, хоть и пальцы очень грубые.
— Заткнись, дура, — рычит незнакомец.
— Давай ее возьмем! Давай! Давай! Давай! У нее такая кожа… — голос тянет мечтательно, а Соня не смеет и головы повернуть. Слишком страшно.
— Да, девка, — вдруг говорит мужчина, — ты хороша. Тащим ее!
— Послушайте… — Соня пытается возразить.
— Руби ее.
Глухой удар в самый затылок и темнота.
Когда Соня приходит в себя, то ощущает, как у нее ноет голова. Она прикладывает к ней ладонь и с трудом садится. Перед глазами плывет черно-серый мир. Соня едва различает, где находится. Чуть ведет головой из стороны в сторону, моргает, давит пальцами на затылок.
— Хорошо же они тебя приложили, — голос приходит из одного из углов четырехугольного помещения. Это говорит девица в черной коже. Сидит, широко расставив ноги, на голове — большое количество туго заплетенных маленьких кос. Девушка напоминает медузу. — Не дергайся, — и голос у нее скрипучий. — Мы в таком же положении, как и ты. Хана нам всем, — и смеется.
Соня приваливается к стене, осматривается. Скорее всего, их держат в каком-то подвале. Девушка приходит к такому выводу, чувствуя затхлый воздух помещения. Стены грязные, пол едва лучше. Есть несколько стульев и клеенка, постеленная в самом центре. Она в чем-то выпачкана. Соня смутно догадывается, что там кровь. Ее подругами по несчастью оказываются две девушки. Одна пухлая, вся такая рыхлая и ярко-рыжая, Криста, сидит в дальнем углу и ноет, раскачиваясь, будто китайский болванчик. Другая, та самая, с которой Соня говорила, Элоди, иногда треплется, храбрится, сыплет матами. На ней полно блестящего металла по телу — пирсинга и угольных рисунков — татуировок.
— Зачем мы им?
— Не понимаешь? — Элоди изгибает одну бровь. — Этот мир, — она чуть подается вперед, воздевая указательный палец правой руки к верху, — сошел с ума. Они торкнутые. Сожрать они нас хотят. Словно свинину какую-то.
— Ты серьезно? — выдыхает Соня.
— Ага, — тянет Элоди. — Думаешь, что мы тут первые? Неа. Вон сколько крови на клеенке, — головой кивает в центре комнаты. – Я, правда, слышала, — продолжает новая знакомая, — что той чиканутой дуре понравилась твоя кожа. Сочувствую. — Соня хмурит брови. — Была тут девка до тебя, так у нее глаза красивые были. Та сука ей их ножом вырезала, все приговаривая красивые да красивые. Как бы она с тебя кожу снимать не начала.
Девушка нервно сглатывает, прижимается спиной к стене и закрывает глаза. Соне страшно. У нее руки поколачивает. Но над страхом довлеет желание вырваться, сбежать и увидеть Ньюта. Тяга к нему настолько сильна, что Соня понимает, что испугалась не так, как того стоило ожидать. Она какая-то отрешенная, все мусолящая в голове одно и то же, одно и то же. Ньют. Ей надо к нему.
Соня быстро понимает, в каком месте оказывается. Нейт и Йоли, именно так называет друг друга парочка отморозков, приходят через несколько часов. Соня смотрит. В полумраке плохо видно, но девка-хряск — блондинка с неровной стрижкой. Девушке кажется, что у нее нет половины носа. Нейт и Йоли о чем-то шепчутся, яростно спорят, а потом вытаскивают Кристу в центр. Соня начинает понимать, что сейчас будет. Рыжеволосая девушка трясется всем телом. Мужчина достает откуда-то огромный нож, как у мясника. Они отрезают девице руки, заливая все кругом кровью, заставляя ту верещать и визжать. Соня чувствует, как несколько ярко-алых капель долетают до носков ее ботинок. Они отрезают Кристе ноги. И постепенно ее всхлипы затихают — девушка умирает от потери крови. Парочка смеется, шутит, подпинывает четвертованное мертвое тело ногами. Элоди права. Они их едят.
Нейт и Йоли появляются следующим вечером и берутся за Элоди. Соня отворачивает голову. Она думает о том, что могла бы бороться, а не сидеть здесь так спокойно, почти цинично. Но девушка знает, что слаба: давно не ела, нормально не спала, слишком измучена мыслями и ожиданием одного человека. Соне вдруг становится все равно: выживет она или умрет. Она лишь хочет перед смертью увидеть Ньюта, пальцами провести по его лицу. Нейт и Йоли отрубают Элоди голову большим ржавым мачете. Соня вдруг понимает, что не слышала ни звука. Элоди молчала. Это вызывает восхищение. И отморозки какие-то недовольные. Садисты. Соня почти улыбается.
— Че лыбишься? — шепелявит девица. — Ты следующая. — Она приближается к Соне, присаживается на корточки перед ней, подносит складной нож к девичьему лицу. Сталь порхает по щекам, лбу, носу, подбородку. — Завтра сдеру с тебя шкуру. Дюйм за дюймом. А ты будешь живая, будешь все чувствовать и визжать.
Соня набирает рот полный слюны и дерзко плюет девице в лицо. Та аж вскрикивает. Подскакивает, заносит руку для удара, но во время вспоминает, что кожу портить не стоит. Глаза Сони сверкают. Наверное, она сама уже начинает сходить с ума. В помещении стоит запах крови и смерти, он пропитывает здесь все. Соня лишь судорожно втягивает воздух ртом и ждет, когда эта парочка уберется. А они все не уходят. Стоят рядом с частями тела Элоди, задрав головы, будто прислушиваются к чему-то. Тогда девушка тоже напрягает слух и вдруг слышит.
Наверху топот ног, потом какой-то грохот. Дверь, ведущая в подвал, скрипит, распахивается. На пороге появляются силуэты. Соня не знает, чего ждать. Она лишь вжимается в стену. Нейт и Йоли визжат. Девушка слышит звуки ударов, неприятный хруст, глухой вздох, а потом звук выстрела.
— Смотри, тут у них девка, совсем чокнулись. — Кто-то хватает ее за подбородок, заставляет поднять голову. — Хорошенькая-то какая. — Соня разлепляет глаза. На нее смотрит человек с голым, шрамированным черепом, с перекинутым через плечо автоматом, высокий и огромный, словно шкаф.
— Вы хряски? — она сипит, измученная и безумно уставшая от всего этого мира, от окружающей дикости.
Он смеется. И это не кажется Соне зловещим.
— Мы тут все хряски. Просто сохраняем еще разум, а не занимаемся каннибализмом, как эти. Но только не думай, что мы хорошие. Мы скоро будем такими, как они. — Он выпрямляется, когда его кто-то окликает, называя Мэттом. — Идем, идем, бабла у них тут все равно нет.
— Зачем вам деньги? — Соня сама себе поражается, язык прикусить не может.
— Молчи, девка. Живи, — смеется Мэтт. — Ты нам даром не сдалась. — И оборачивается, но Соня вдруг слышит голос. — Че ты на нее так пялишься? Красивых баб что ли никогда не видел? Или хочешь ее себе? — Мэтт снова хохочет. И смех у него раскатистый, басовитый. — Так забирай.
Соня чувствует, как ее хватают за руку, резко выпрямляют, заставляя встать на ноги. Мир девушки шатается, и она впервые осознает, насколько ослабла, просидев в этом подвале два слишком долгих днях.