Они связаны. Совершенно точно.
Бет ярится, скалится, плюется матами, грубой бранью. Арис поднимает на нее дикие глаза. Харриет достает второй клинок. Соня ею восхищается. Лидер, солдат. Такая твердая, такая верная, такая правая. Бет кидается на Харриет, брызжет слюной и не оставляет мулатке никакого выбора. Движения у Харриет отточенные — она рассекает тело Бет от пояса до горла. Та падает скошенной грудой, мешком костей и мяса. Соня столбенеет, кто-то визжит. Вся залитая кровью Харриет смотрит на Ариса, прижимающего к себе тело Рейчел.
— Все кончено, — бросает Харриет.
— Да, — вдруг ядовито улыбается Арис, — это начало конца.
И конец приходит. События закручиваются грубым водоворотом. Соня смутно понимает и осознает, что происходит. Знает лишь, что руки у нее буквально все в крови и склизкой жиже гриверов. Волосы скатались, она вся чумазая и исцарапанная. На ее белой коже рдеют кляксы вязкой крови. Одежда порвана и запачкана. Она похожа на человека, которого закопали в землю. И ощущает себя примерно так же. Ей не хватает воздуха и сил. И рука дрожит, держащая какую-то железку. У нее есть несколько ножей, пистолет за поясом и длинная сталь, ручка которой зажата женскими пальцами. Это не меч, но что-то похожее. И он весь грязный. Они покидают Лабиринт, оставляют там, за поворотом, свою жизнь длиною в два года, устроенный мир и павших подруг.
Соня встречает его в Топке, под безжалостными палящими лучами. Две группы сталкиваются в один момент, шагая по выжженной земле, туда, за горную гряду и еще дальше. Она узнает его моментом, всего лишь замечая светлую макушку среди мальчишек. Он именно такой, каким она его видела. Высокий, долговязый, сухопарый. Мачете зажато в его руке. Она стоит и смотрит, как он бредет, не оборачиваясь. Харриет даже дергает ее за руку.
— Соня?
— Это он, — выдыхает она. — Тот мальчик. Он мне снился, — шепчет она.
Харриет смотрит на нее будто понимающе. Соня хмурится. Подруга кивает головой на какого-то юношу. Поджарый, загорелый, с черными волосами и узким разрезом глаз.
— Ты в этом не одинока.
Девушка чуть не открывает рот. И возвращает глаза к Ньюту.
— Я так не могу, — качает она головой. — Не могу. Я хочу подойти.
— Будь осторожна, Соня. Мы не знаем их. И не можем доверять.
Но она не слушает разумную речь подруги. Она знает Ньюта. Ее тревожили сны-воспоминания. Она уверена, что у него надежные ладони, обаятельная улыбка и искрящиеся глаза. Она знает, что он родной для нее, узнаваемый, знакомый. Соня убеждена в этом.
Девушка прячет нож за спину, собирает пальцами растрепанные волосы, убирает накидку, защищающую от солнца, с головы. И осторожно подходит. Шаги у нее тихие. Но юноша замирает. Слышит. Он напряжен и взвинчен. Оборачивается он медленно, едва двигая пальцами по дереву палки, что держит в руках. И тогда Соня впервые обращает внимание на то, что парень хромает.
Они смотрят друг другу в глаза долго. Кажется, что время тянется столь медленно, хотя пролетает всего пара секунд. У него странное выражение лица. И темные глаза. Она едва двигает плечами и делает шаг вперед.
— Ньют, — шепчет она.
— Соня, — отзывается он.
И тогда мир встает на свои места. По какому-то странному щелчку. Соня чувствует слезы на щеках и глупо улыбается. Он улыбается ей в ответ. Взгляд у него тоже влажный. Знает. Знает ее. А она знает его. Кажется, не все так паршиво, как виделось и думалось.
========== Фаза II ==========
Ньют чувствует странное необъяснимое тепло там, за грудиной, когда видит тонкие светлые волосы, выразительные глаза и курносый нос. Коса у нее тугая, как та, что виделась ему во снах. Девушка, Соня, кажется ему такой родной, такой знакомой, дорогой его сердцу. Он узнает в ней каждую черту, каждый изгиб фигуры, эту манеру чуть склонять голову набок, когда она говорит, растрепавшиеся пряди и слабую улыбку. Губы у нее потрескались от жары, лезвие железа в крови и грязи, и сама она похожа на замарашку. Ньют знает, что выглядит не лучше. Но когда она окликает его, все становится неважно. Уходит как дымка, рассеивается. Памяти нет, она не возвращается, лишь глухие образы трутся о череп изнутри. Юноше хватает знания — Соня ему не чужая.
Девушка доверяет ему. Он чувствует это, когда стоит ему лишь протянуть руку, как ее ладонь послушно ложится в его. Она обхватывает его пальцы своими пальцами, вцепляется так сильно, словно боится. Ньют чуть поворачивает голову. Минхо глядит на него странно. То ли недовольно, то ли неодобрительно, то ли еще как-то. Смуглокожая девушка позади Сони усмехается в кулак, бросает выразительный взгляд на Стража Бегунов и закидывает на плечо мачете. У нее все предплечья изранены. Ньют опускает глаза на сцепленные руки. У Сони ладони в бинтах. И он, практически не отдавая себе отчета, большим пальцем ласкающим жестом проходится по ее коже. Словно так и надо. Словно так было всегда. Словно она сейчас повернется, сверкнет улыбкой, подойдет к нему так близко, что он почувствует ее теплое дыхание у себя на шее. Ньют злится. Он ведь понимает. Они так тесно связаны, столь плотно, так близко. А это забрали у них. Безжалостно разрубили тонкие невидимые нити памяти, общих воспоминаний, смеха и улыбок.
— Держись меня, — говорит он ей. На что Соня вскидывает глаза, смотрит какую-то долю мгновения, а потом кивает.
Когда ПОРОК устраивает им очередную проверку на прочность, Ньют откровенно ярится. Лабиринт, гриверы, теперь это. Насмешка какая-то. Убежище. Лекарство от Вспышки. Вот же мудаки. Ложь на лжи, сплошные нагромождения лжи, болото вранья. Юношу это раздражает. Да и не только его одного. Минхо бьет бесформенных монстров, вылезших из черных капсул, с диким остервенением. Рубит и рубит, не беспокоясь о том, куда попадает. Скорее, дает выход лютым эмоциям, дерущим его грудь, распирающим изнутри так, что Страж Бегунов вот-вот взорвется. На глазах у Ньюта друга чуть не достают, чуть не попадают ему в самое сердце остро заточенным лезвием. Юноша даже замирает на мгновение, готовый заорать, как чья-то смазанная тень сшибает Минхо с ног, валит на землю, потом молниеносно разворачивается и всаживает острый клинок твари в один из наростов, напоминающих электрическую лампочку. Минхо приходит в себя быстро. Харриет, лидер группы B, подскакивает на ноги и бросает ему что-то, выплевывает ядовито, почти зло, но вместе с тем волнительно и обеспокоенно. Ньют не слышит, лишь ощущает невероятное облегчение. Девчонка спасла его другу жизнь.
Среди мелькающих тел, чьих-то воплей, блестящих лезвий и треска электрических молний, бьющих с неба, он различает Томаса. Гребаный шенк совсем не ведает страха. Просто ненормальный шизик. Томас вдохновляет. Всегда вдохновлял. Своей силой, горящими эмоциями, полным бесстрашием и сумасшедшей храбростью. Бьется и бьется, да разит так метко и точно. Тереза ему под стать, однако. Да и сам Ньют не промах. Хромота ему, конечно, мешает, но не настолько, чтобы не бить своим мачете туда, куда надо. У Сони рядом с ним все лицо в песке и склизкой жиже. Волосы растрепались окончательно — коса вот-вот распустится. Руки трясутся. Устала. На пределе. Стальной шип мерзкой твари проходится по ее спине, заставляя девушку прогнуться в пояснице, дико взвыть и рухнуть на колени. Ньют реагирует молниеносно. Мачете в его руке порхает ладно. Он бьет по болевым точкам чудища в несколько ударов, пока того не начинает трясти в припадке, пока оно противной жижей не расползается у его ног.
Ньют разворачивается к Соне. Ему хватает пары секунд, чтобы понять, что ее спина в мгновение ока становится алой, такой ярко-красной, пропитывает одежду и волосы. Девушка дышит хрипло и надсадно. Сил у нее нет. У Ньюта дергается кадык, а ее глаза расширяются, она размыкает губы, но шепчет слабо. Парень понимает лишь по движению линии ее рта. Сзади. Он отскакивает резво, не обращая внимания на щелкающую боль в поврежденной ноге. Дергает Соню на себя, так, что она запинается ботинками о выжженную землю и едва цепляется за его плечо, чтобы не улететь как можно дальше. Оба дышат тяжело. Девушка кривится. Ей больно. Сталь распорола спину чуть ли не до кости. Ее шатает. И мир тускнеет, вращается как чертова карусель.