Она потянулась вперед плечами, шеей, губами, чмокнула меня в бровь.
— Я ответила на твой вопрос, теперь твоя очередь.
"Та-та-а!» — отчетливо прозвучали в голове первые такты из пятой симфонии Бетховена, но, как говорится в сказках, делать нечего, нужно было что-то говорить. Может быть, сказать просто — мол, с небезызвестной тебе особой у меня окончательно и бесповоротно, тапки, так сказать, врозь, не парься глупыми мыслями, я теперь с тобой, молоденькой, и мне все по кайфу. Но понятно было, что таким простым способом я не воспользуюсь, не даст как минимум вредная привычка просто так, по пустякам не врать.
— Слушай, Даш, — начал я, ощущая жуткое желание прокашляться. — Мы с твоей мамой… матерью знакомы тыщщу лет…
— Двенадцать, — перебила меня она. — Близко вы знакомы двенадцать лет — не так уж и долго, если вдуматься. А вообще меня и ее ты знаешь с одного и того же дня, поэтому сентенция о том, что с ней ты знаком вечность, а со мною миг, которую ты сейчас хотел развить, как-то не очень канает, нет? Я хотела получить честный ответ на совершенно ясный вопрос, а вместо этого ты собираешься прочитать мне лекцию о том, почему тебе так тяжело на него ответить. Ты просто не хочешь отдать себе отчет, как в этом вопросе все… просто! Когда у человека начинаются новые отношения, и он рвет со старыми, значит, в новых отношениях ему лучше, чем в старых. Когда у вас с матерью закрутилось, ты хотел бросить жену, потому что с матерью тебе было лучше, чем с женой. Сейчас я всего лишь хочу знать, есть ли у меня какие-нибудь шансы кроме моей настырности и того, что ты попал в трудную жизненную ситуацию. И мне кажется, что я вполне могла бы рассчитывать на общение на равных, а не на терпимость профессора в хорошем расположении духа к недоумку-студенту, вымаливающему тройку по предмету! И, пожалуйста, не зови меня, как мать, Дашей, мое имя — Дарья!
Раздраженная настойчивость отчетливо звучала в этой тираде и тоне, которыми она была произнесена. Она больно уперлась мне в грудь, соскользнула с меня и сердито затаилась рядом на постели. Я встал, отдернул с окна тяжелые шторы, и показавшееся безумно ярким сияние полной луны в обрамлении подсветки ночных фонарей заполнило комнату. В этом мире серебряного света и черных теней загорелое Дарьино тело казалось темно-серым зигзагом, начертанном на снежно-белой бумаге простынь. Я открыл окно, впуская в комнату удушливое тепло южной ночи и звенящее тремоло невесть откуда взявшихся в городе цикад. Закурил. Да уж, не характер — характерище! Тротиловая смесь отцовской таранообразной настойчивости и матерниного резинового упрямства. Надо бы скатить все с горочки плавно на тормозах, затушить грозящий разбушеваться огонь, но это было — невозможно. Я не спускал ни матери твоей, ни отцу, и тебе, Колобок, не спущу. У меня, видите ли, тоже характер.
— Слушай, девушка Дарья, ну, что ты от меня хочешь? — со смешком, в котором снисходительность я приправил парой перчинок раздражения, спросил я ее. — Расширенного психологического анализа на тему — с кем стареющему мужчине комфортнее в постели? С девятнадцатилетней нимфеткой, забывшей вместе с девственностью потерять еще и наивность, или со зрелой во всех отношениях женщиной, знающей, как устроить партнеру «Цирк дю Солей?» И при этом разложить ощущения на степень физической удовлетворенности от процесса и духовной — от высокоинтеллектуальных бесед в перерыве между соитиями?
Да, получилось не просто резко, а гораздо резче, чем я рассчитывал. И грубо, очень грубо. В воздухе снова повисла пульсирующая цикадная тишина.
— Неужели все так плохо? — донеслось с кровати через минуту. — Странно. Положим, в умении физически ублажить мужчину против старой опытной шлюхи шансов у меня, конечно, немного. Хотя я надеялась, что вам нравится, когда потуже, а не наоборот. Но вот тот оргазм, который не в — pardon — яйцах, а в голове, у вас со мной должен быть со мной на порядок против нее. Ведь я не только дочь вашей старой любовницы, что само по себе уже очень пикантно. Но я еще и дочь вашего бывшего друга, пусть покойного, но с которым у вас были непростые отношения. Думаю… нет, уверена, что на уровне самых примитивных подкорочных импульсов вы не можете не испытывать глубочайшего кайфа от того, что трахаете его дочь. Наверное, папа сейчас вертится в гробу, как волчок! Месть очень тонка на вкус, не так ли, дядя Арсений?