— Как ты думаешь, почему мы были наверху и трахались на скорую руку? Сегодня субботний вечер. Время вечеринки.
Пистолет дрожал в его руках, тонкие губы широко растянулись.
— Нет. Никто не придет. Дядя Леви…
— Терпеть тебя не может, — закончила я за него. — Но Джона он просто обожает. Это сводит тебя с ума, не так ли?
— Ты, бл*дь, слишком много болтаешь. — Он дернул меня за волосы, вырвав некоторые из них. Слезы боли наполнили мои глаза, но я не издала ни звука. Мне надоело изображать жертву. И все же его рука продолжала дрожать, палец ласкал спусковой крючок. — Джонни скоро проснется. А до тех пор держи рот на замке.
— Если ты не причинил ему какого-либо необратимого повреждения мозга. Там может быть отек, внутреннее кровотечение. — Я остановилась, быстро помолившись, чтобы все это действительно было ложью. — Это то, чего ты хотел для своего брата?
— Я ударил его не так сильно.
— Сильно.
— Ну, я не хотел этого!
— О, я думаю, что ты хотел этого, — сказала я. — Ему нужна скорая помощь, Диллон. Медицинская помощь.
Измученным взглядом он уставился на Джона, все еще так пугающе тихо лежащего на полу. Вот тогда я сделала свой ход, ударив по пистолету, пытаясь выбить его у него из руки. Я схватила его за запястье и перенесла на него вес всего своего тела, выбив его из равновесия. Он был выше меня, но больной и очень худой. По крайней мере, я имела преимущество в весе. Испуганный звук вырвался из его горла. Мы боролись за оружие, я пыталась опустить его руку вниз и разжать его пальцы. Он выстрелил. Хлопок, похожий на ударную волну. Ничего такого, чего я не слышала бы раньше. Боль пронзила меня, но адреналин заглушил ее.
Его руки взмокли от пота, но этого было недостаточно. Я была недостаточно сильна.
В конце концов, Диллон сбросил меня с себя, для пущей убедительности пнув в живот. Кровь залила мой бок, и я упала на колени.
Дерьмо.
Итак, вот каково это — получить пулю. Это был полный отстой.
Он ударил меня наотмашь.
Все еще улыбаясь ему, я сказала с ноткой триумфа в голосе.
— Выстрел. Кто-то прямо сейчас звонит в полицию.
Он сморщил нос, его взгляд был недоверчивым.
— Ты гребаная психичка.
— Ты не первый придурок, наставивший на меня пистолет. — Мне удалось пожать плечами.
Бедный Диллон.
Нахмурившись, он перевел взгляд с меня на Джона. Дальше по улице засигналила машина. Диллон подпрыгнул.
— Черт, — пробормотал он. — Ты и есть та девушка. Та, которая была с ним в «Дроп-стопе», верно?
— Ага. — Я ухмыльнулась, кровь стекала с моей губы. — И если ты думаешь, что есть что-то, чего я бы не сделала, чтобы защитить твоего брата, то это ты чертовски сумасшедший.
Он просто посмотрел на меня.
Во рту у меня был привкус крови.
Отвратительно.
Я, должно быть, прикусила себе язык. Я сплюнула на пол и сделала мысленную пометку извиниться перед Леви позже. Если я буду все еще жива. Такими темпами, кто знает? Но, по крайней мере, я сражалась. Джон оставался неподвижным и молчаливым. Мое сердце сжалось от этого зрелища.
Слава Богу, что я сказала ему, что люблю его.
Если все закончится плохо, то, по крайней мере, он знал. Подумать только, мы с Ханг шутили по этому поводу совсем недавно вечером.
Дерьмо.
Я не хотела умирать.
Эта мысль пришла мне в голову из ниоткуда. Все безумные, рискованные, дикие, опасные, иррациональные вещи, которые я делала, например, торопилась пережить свои первые разы. Я была неправа, ожидая конца, ожидая человека с пистолетом.
Теперь он был здесь, и я хотела больше времени. Не просто набор быстрых острых ощущений. Время.
Время с Джоном и время с мамой тоже. Время, чтобы закончить школу и съехать. Время для путешествий и роста. Я хотела всего этого, но выбор был не в моих руках.
Я заставила себя подняться на ноги, они дрожали.
Ствол пистолета повис в воздухе, всего в нескольких дюймах от моей головы.
Его трясло. Рука Диллона дрожала. Я посмотрела мимо пистолета, фиксируя свой взгляд на нем. Рука, держащая пистолет, была вытянута, вес мужчины отодвинулся от меня, как будто пистолет был его щитом. Его уверенность улетучилась.
— Пристрели меня, тебя посадят в тюрьму и выбросят ключ. На тебя наденут наручники и запрут в камере еще до того, как Джон придет в себя. И ты исчезнешь из его жизни. Навсегда.
Независимо от того, чем это обернется для меня, Джон будет жить. Он будет свободен. У него будет время.
— Здесь для тебя больше ничего нет, — сказала я. — И никогда не будет.