«Отец не может мне верить, не может оставить трон мне. Но и я верить ему не могу – он доверял Филиппу».
Но в этот раз Мирану пришлось перенести все это легче. Утрата Отца и Короля была так трагична и скорбна, что никто не обратил внимание на скорый уход Филиппа. Говорили, что он, наконец, переел своих собственных амбиций и захлебнулся желчью.
Миран пережил это легче, потому что смог довериться уже своему ближайшему другу – лорду Неморру.- человеку самых необыкновенных качеств. Пылкий от молодости, желающий оценки и рьяный до жизни, лорд Неморр был тенью Мирана.
«А верить можно…» - с удивлением думал Миран, наблюдая за ловкостью военных упражнений своего друга.
***
«Верить можно и врагу!» - от этого открытия Миран был в восторге. У королевства его, как и у всякого любого уважающего себя королевства, был под боком опасный Враг, который иногда ходил войной, а иногда заключал перемирие и даже приходил на помощь.
Это, конечно, не убирало имени Врага из списка врагов, но и союзником его делало таким опасным, что невольно каждый король задумывался о лучшем и более спокойном соседстве с гнездилищем гремучих змей.
Было очередное перемирие, когда Враг участливо сообщил во время пирушки:
-Ваше величество, вы бы обратили внимание на своих памфлетистов и на содержание их листовок, а не то…закачается и под вами трон.
На листовки и памфлеты Миран не обращал внимания. Он вообще до той фразы своего Врага не обращал внимания на уличное творчество и обитателей своих же улиц. Но, вняв той фразе, Миран убедился после серии арестов, что ситуацию ему подсказали взять под контроль очень вовремя – уличные певцы почти не скрывали жажды восстания.
«Врагу верить можно, а народу нельзя!» - понял в тот день король.
***
«Можно верить в чистоту любви…» - это чувство заполнило все его существо. Прекрасная девушка, облаченная в тяжелые расшитые платья была великолепна. Своими руками Миран надел на свою уже жену корону, и, взяв ее руку, провозгласил всем, кому не верил сам, но над кем стоял:
-Моя жена и ваша королева – леди Даллия!
Даллия лучилась таким сиянием и такой нежностью, что нельзя было ей не верить. в глазах ее святость, на губах смущение от каждого поцелуя. Как можно было не довериться?!
***
«А нет, врагам тоже веры нет…» - мрачно думал Миран, разглядывая присланный Врагом ультиматум, который нельзя было исполнить, даже если кто-то бы и захотел это сделать.
-Как будем действовать? – спросил он же вслух.
-Войну объявим. Народ поддержит, - пожал плечами лорд Неморроу. – Это твои люди.
-Народу нельзя верить!
Лорд Неморроу посмотрел на него внимательно и проникновенно, как смотрят юродивые, целители или священники, затем положил руку на его плечо и объявил:
-А придется!
***
«Народ не подвел…» - Миран и это воспринял с удивлением. В его жизни задалась белая полоса: Враг разбит в очередной раз, народ, объединенный славной победой, блаженствует, а его любимая жена – королева Беллинда подарила ему дочь.
«Жизни можно верить!» - радовался Миран и радовался по-детски. Радовался тому, что оказался неправ, и это не принесло в его жизнь разочарования.
***
«Никому нельзя верить…» - дрожали руки, дрожали губы. Миран стоял, совершенно опустошенный и не мог даже поднять взгляда на пойманных с поличным двух самых близких своих людей.
Королева Беллинда падала на колени, умоляла простить ей, как она сама говорила «оплошность» и «помутнение», а лорд Неморроу не просил – знал, что бесполезно.
-Убирайтесь, - тихо прошелестел король Миран, жизнь которого обращалась в ничто. Новые и новые тюрьмы выстраивались в его сердце, отравляя то немногое счастье, явленное дочкой и еще не тронутое.
-Прости! – рыдала Беллинда и тянула к его шее руки, - я люблю тебя. Только тебя! Это все он! Он! Он! Это его вина!
И Беллинда с силой, какая не подобает королеве, ударила Неморроу.
-А я-то что? – развел руками лорд. – С себя вины не снимаю, но моей в ней половина!
-Убирайтесь, а не то головы срублю и не пожалею, - прошелестел, не поднимая на них взгляда, король Миран.
«Женщинам верить нельзя. Друзьям тоже» - вот и весь его вывод.
***
Лучом была дочка – послушная, умная, красивая. Она росла настоящей принцессой, достойной образования и скромностью украшенная. Обнимая своего отца, твердила:
-Я буду с тобой всегда-всегда! Я всегда тебя буду любить, папочка.
У Мирана щемило сердце от тоскливого предчувствия. Слишком много было в нем надежды и слишком много веры в бога, который, как он надеялся, пощадит его хоть раз!