Андрей Вячеславович Матвеенко
Доверие
Склонив гривастую голову, Агата прислушивалась. Она проснулась давно и терпеливо дожидалась прихода дядьки Ефима. Рядом, в соседнем загоне, всхрапывал рыжий жеребец Ураган. Его привезли неделю назад, и он сразу же показал свой буйный характер. На прогулке толкнул подругу Агаты — каурую лошадь Зорьку, укусил за шею вороного Буланчика. А когда его загнали в стойло, ещё долго ржал, требуя немедленно освободить. Теперь он притих, но Агата всё равно побаивалась его, стараясь держаться подальше.
Звезда цирка
На конезаводе она появилась год назад, а раньше… Агата была звездой цирка. Жёлто-коричневая, с развевающейся тёмной гривой и хвостом, она эффектно смотрелась на арене. Рыжеватая шерсть её лоснилась, блестя и играя под электрическим светом золотистым отливом. Королева, да и только!
Каждое выступление Агаты сопровождалось бурными аплодисментами. Умная, покладистая, подвижная лошадь, довольно быстро и успешно освоив высшую школу верховой езды, виртуозно работала в номерах с артистами. Она приветствовала и благодарила зрителей низкими поклонами-реверансами, мастерски исполняла элегантные и эффектные номера конного цирка, будь то галоп назад или на трёх ногах. Мягко и плавно переходила от одного трюка или способа передвижения к другому, свободно преодолевая препятствия и совершая сложнейшие повороты.
А как Агата изящно танцевала на задних ногах вальс под музыку Штрауса! Будто плыла, эффектно кружась на арене одна или в обнимку с кавалером — вороным жеребцом Артёмом. Как безупречно получались у неё повороты-пируэты вокруг своей оси! Легко, словно птица, парила она в воздухе при исполнении фантастических прыжков. И тут же могла неподвижно замереть в какой-нибудь позе-скульптуре, как будто играя в детскую игру «Фигура, на месте замри!». А с каким азартом, как искусно играла в футбол! И что удивительно: свободно, без ошибок складывала, вычитала, умножала, делила числа от нуля до девяти. Лошадь-математик! Да ещё танцовщица и акробатка! Настоящая артистка!
Но самое главное, Агата совершенно спокойно относилась к яркому освещению, громкой оркестровой музыке, различным посторонним звукам и многочисленным зрителям. Ей это, как истинной примадонне, даже нравилось.
А после представления лошадь с удовольствием катала на себе ребятишек. Маленькие поклонники её таланта были в восторге от такой замечательной актрисы.
А потом случилась трагедия… Во время одного из выступлений, когда Агата неслась по кругу с наездником, исполняющим у неё на спине акробатические трюки, сорвавшийся с крепления стальной трос сильно хлестнул лошадь по морде.
Целый месяц бедную Агату лечили. Думали, что лишится глаза, но, к счастью, всё обошлось. Глаз сохранили, только видела им она теперь плохо. Естественно, ни о каких выступлениях уже не могло быть и речи. Некоторое время её ещё держали в цирке — катать детей, но она быстро уставала, нервничала, злилась: видимо, давала знать о себе полученная травма. И вскоре животное списали на конезавод в одну из деревень…
Дядька Ефим
Воспоминания о прошлом отвлекли Агату от томительного ожидания, и она не сразу заметила, что ворота открылись — в конюшню зашёл дядька Ефим.
Сутуловатый, жилистый, с добрым скуластым лицом и густыми усами, он напоминал ей директора цирка, в котором она когда-то работала. Конюх был самым лучшим её другом — она всегда приветствовала его радостным ржаньем. В бездонных карманах его серой потрёпанной куртки чего только не было: и куски сахара вперемешку с табаком и хлебными крошками, и завалявшиеся сухарики, и морковки, а иногда — маленькие крепенькие зелёные яблочки.
Любила Ефима не только Агата, но и другие лошади. И даже Ураган затихал, когда конюх приходил. Ефим очень любил животных. Они были для него словно дети малые, которых надо помыть, накормить, обогреть, а порой и приголубить. Вот и теперь, подойдя к любимице, дядька Ефим протянул ей крупную морковь. Морковку Агата обожала и бережно взяла губами гостинец. Конюх, разглаживая толстыми шершавыми пальцами чёрную гриву лошади, усмехнувшись в порыжевшие от махорки усы, сказал нараспев:
— Ну, здравствуй, красавица! Заждалась, небось? — Агата хитро скосила на него большой карий глаз и, кокетливо тряхнув чёлкой и вскинув морду, всхрапнула. — Сейчас будем мыться. — Она любила утренние процедуры и на сеансах массажа никогда не брыкалась и не капризничала, как другие, более своенравные лошадки.