— Вот и хорошо, что приехали. Давай знакомиться! — он протянул загорелую крепкую руку мальчику. Тот попытался вытянуть свою ручонку, тонкую, бледную, с синими прожилками.
Савелий бережно приподнял безжизненную ручку малыша и осторожно коснулся ею морды лошади. От холодного прикосновения озябшей детской ладошки Агата подалась чуть назад. Ребёнок, знакомый с лошадьми лишь по картинкам в книжках, испуганно отдёрнул ручку.
— Агата, это Славик! — улыбнувшись, сказал Савелий. Почесав любимицу за ухом, добавил: — Надеюсь, вы подружитесь. — Подмигнув малышу, он нежно погладил роскошную гриву лошади — настоящей, а не нарисованной сивки-бурки…
Расслабляться никак нельзя
Теперь ребёнка привозили каждый день. Отец надевал на сынишку специально скроенные синие бриджи, чтобы ножки не натёр, и чёрные сапожки для езды, а на голову — пластиковый голубой шлем. В кулачок его правой руки крепко зажимал небольшой хлыстик.
И вот уже всадник к скачке готов: сидит, словно кукла-неваляшка, на лошади впереди отца, готового в любой момент подстраховать своё чадо. Вначале именно отец (так заведено, чтобы это был кто-то из родных) приучал ребёнка к лошади.
Первые тренировки проходили в помещении, похожем на здание маленького цирка. Там, в небольшом манеже, маленький Славик постигал азы верховой езды. Сидя, опершись на отца, а то и распластавшись на широкой спине лошади, малыш пытался сохранить равновесие. Старался изо всех силёнок.
Да и Агата расслабляться ему не позволяла. Ненавязчиво, но настойчиво заставляла напрягать то мышцы рук или ног, то живота, спины, шеи, а то и все вместе. Одновременно и массируя их ритмичными движениями мощной мускулатуры, и разогревая живительным теплом своего тела. И больному, обезноженному ребёнку казалось, что это он сам движется. Славик даже иногда посматривал на всех свысока.
К тому же это была не просто пассивная прогулка, как обычно, когда его возили в коляске. Здесь Слава сам участвовал в процессе, и это ему, несомненно, нравилось. Ещё бы, ведь он «идёт» на четвероногой красавице-подруге! Это тебе не лекарства горькие принимать и уколы зудящие терпеть. Да и Агата как будто не замечала его нездоровья, общалась шутливо и непринуждённо. Как тут можно остаться безучастным!
Дружба крепла
Через пару недель малыш уже сам тянул ручки к лошади, и та осторожно водила мягкими губами и шершавым языком по маленьким, пахнущим лекарствами ладошкам и пальчикам. Слава и Агата крепко подружились. После занятии мальчик не хотел уезжать домой, хныкал, капризничал. Да и лошади было жаль с ним расставаться. Она каждый раз с нетерпением ждала нового утра.
Затем занятия стали проходить на плацу, на открытом воздухе. Под присмотром инструктора Агата осторожно, шагом возила пациента, лежащего или сидящего на её широкой спине. Славик, поначалу стеснявшийся лошади и незнакомых ему людей, теперь то и дело заливался звонким смехом. Любил гладить шелковистую кожу Агаты, перебирал пряди волос, тянулся ручками к её ушам.
Агата почти не ощущала на себе невесомое хрупкое тельце ребёнка, тонкие ручонки, вцепившиеся в гриву. Но интуитивно знала: малыш рядом. И она должна помочь этому человечку. И если её ходьба доставляет удовольствие ребёнку, то она готова возить его хоть целый день. И когда Славик смеялся, то и она громко ржала. А если он постанывал порой от бессилия сделать какое-то движение, то и лошадь жалобно всхрапывала в ответ, сочувствуя маленькому другу…
Приехал дядька Ефим
В один из дней Агату ожидал приятный сюрприз: приехал дядька Ефим. Она не сразу заметила его нескладную, сгорбленную фигуру. И лишь когда её окликнули, обернулась, ещё шире распахнув и без того огромные глаза. Метнувшись к конюху, радостно взвизгнула от восторга. Он порывисто обнял любимицу за шею и нежно прижался небритой щекой к её морде.
— Ну, здравствуй, Агатушка! Как тебе здесь живётся? — растягивая слова, спросил Ефим. Если бы лошадь умела говорить на языке людей, она поведала бы кучу новостей. О том, что у неё появился маленький друг и она очень хочет помочь ему. И, конечно же, о том как она скучает по Ефиму, конезаводу и подругам-лошадям.
Подошёл инструктор, и дядька Ефим охотно стал рассказывать ему об Агате. А она, чувствуя, что речь идёт о ней, потешно, доверчиво, как маленький ребенок, тыкалась, причмокивая от удовольствия, мягкими губами в его воротник.