Привезли Слову, и начались занятия. Снова и снова малыш пытался удержаться на лошади, уже без инструктора, лишь слегка поддерживаемый им, идущим рядом. Он же всадник — стыдно не уметь ездить на лошади.
Эта мысль придавала мальчику ещё больше уверенности в силах и готовности преодолеть свои недуги. Он с видимым усердием, аж кончик язычка высунув наружу, пытался, лёжа на спине, заложить руки за голову. Наконец ему это удалось, но вот незадача — чуть было не свалился с Агаты. Хорошо, что инструктор не дал упасть. Лошадь ко всему относилась спокойно, лишь бы Славику было хорошо. А малыша переполняла гордость: он смог заставить свои руки работать как надо. Теперь каждый день общения с этим удивительным животным дарил ему ощущение победы над своей болезнью. Пусть пока маленькой, но всё же победы.
Ефим с умилением смотрел на свою любимицу, и глаза его вмиг покраснели и увлажнились от счастья.
Незаметно подошёл вечер. Прощаясь с Агатой, конюх тихо шепнул ей на ухо:
— Агата, ты поможешь Славику! Он обязательно поправится. Ты самая замечательная лошадь на свете! Я буду тебя навещать. — Дядька Ефим сел на велосипед и покатил напрямик, через луг, в сторону чернеющего вдали сосняка.
За кромку леса осторожно, с большой неохотой закатывался огненный шар, багряным заревом освещая всё вокруг. Агата, наслаждаясь вечерней прохладой, размышляла над словами конюха.
Всё шло своим чередом
Занятия продолжались. Слава настолько привык к лошади, что не отпускал её от себя ни на минуту, и она прониклась безграничной любовью к ребёнку. Мальчик не так уставал, как раньше, и мог дольше кататься на ней. Он уже не лежал ничком, а сидел, уцепившись за гриву Агаты, почти как заправский наездник. Пытался даже стоять рядом с лошадью, держась за её ногу, и приговаривал: «Га-та, га-та…»
Пролетел год. Молодые лошадки — Сеньора с Ночкой — подросли. Лошади подружились, и Агата вечерами часто рассказывала им о жизни в цирке и на конезаводе. Всё шло своим чередом.
Но однажды Славу не привезли. Конюх Савелий говорил, что он лёг на обследование. Но что это такое и как долго оно продлится — Агата в толк взять никак не могла. Несмотря на сочувствие и угощения инструктора, она металась в загоне, не находя себе места. Всматривалась до рези в глазах на прогулках в дорогу в надежде, что друг приедет, но увы. Не появился мальчик и на следующий день…
Лошадь не могла понять: почему? что случилось? От переживаний и разлуки с маленьким другом у неё пропал аппетит, да и прогулки не радовали её, как раньше. Она предпочитала стоять в стойле и, опустив голову, дремать. «Никому я теперь не нужна, — думала Агата. — Ушёл Ефим. Перестал приезжать Слава…»
Прошла неделя. Агата совсем загрустила. Савелий навещал её теперь гораздо чаще, чем обычно, да и гостинцами баловал постоянно. Ночка с Сеньорой тоже как могли пытались развеселить старшую подругу, но та их будто не замечала. И даже когда привезли новую партию лошадей и в конюшне стало шумно, как в общежитии, она и тогда не поддалась общему веселью…
Спасибо, Агата!
Наутро Агата проснулась от какого-то шума. Он, словно удар плети, подбросил её тело. Это же звук машины, на которой привозили Славика! Она различила бы его среди сотни других. Громко заржав, лошадь заметалась по загону.
Двери распахнулись — и, окутанный белым облаком пара, вбежал раскрасневшийся от мороза Савелий. В меховой шапке, съехавшей на правое ухо, он казался смешным. Возбуждённо размахивая руками, инструктор выкрикивал на ходу:
— Агата! Агата! К тебе гости! — и быстро вывел её из конюшни.
От слепящей снежной белизны у лошади помутнело в глазах. И она не сразу разглядела знакомую серебристую машину, а возле неё своего маленького друга. Он стоял, бережно поддерживаемый отцом.
Наклонившись, мужчина что-то говорил мальчику. Агата подалась назад, вскинув передние копыта, и громко заржала от радости. «Иго-го-о-о-о!..» — донеслось до приехавших.
И тут случилось невероятное. Славик, осторожно переступая слабенькими ножками в валенках, пошёл сам, без помощи отца. Он шёл к Агате, покачиваясь из стороны в сторону и протягивая к ней ручонки. Снежинки, порхающие в воздухе, расступались, давая дорогу ребёнку, делавшему первые в своей жизни шаги.
Лошадь, поражённая увиденным чудом, двинулась навстречу. Друзья встретились. И Агата, нагнув голову, осторожно прикоснулась губами к протянутым ручкам малыша. Мальчик, нежно обняв голову лошади, сиплым с мороза голосом, медленно, но чётко выговаривая слоги, прошептал: