Да что происходит? У меня с голоду галлюцинации начались? Мало мне разумного лиса, так ещё и волки резко очеловечились.
— Так, ребята, — шумно выдохнула я, качая головой, — или мы продолжаем то, на чём остановились, или я окончательно тронусь умом, и тогда вам же будет хуже. Это пока не научно доказанный факт, но вполне допускаю, что сумасшествие заразно.
Угроза подействовала, и волчица глухо зарычала. Остальные поддержали её громким рыком, перестав строить из себя домашних животных, а я приготовилась продать свою жизнь подороже, со всех сил сжимая нож в руке.
Но волки не торопились нападать, они рычали и рычали, а волчица вдруг издала какой-то особо переливистый рык, который отозвался у меня внутри лёгкой вибрацией.
Я замерла и настороженно прислушалась к себе.
Со мной творилось что-то странное. Дыхание сбилось, делаясь глубоким и резким, от чего грудь заходила ходуном. По всему телу прошлась горячая волна, обжигая кожу и плавя внутренности, а на лбу выступили капельки пота. Нож выпал из ослабевших рук, и я стёрла капельки пота дрожащими пальцами. В голове резко зашумело, и реальность перед моим взором подёрнулась туманной дымкой.
Что происходит?
— Замолчите… замолчите вы… — выдавила из себя заплетающимся языком, — что вы за звери… такие?
Вымолвив это, покачнулась и кулем свалилась перед волчицей. Та снова издала тот переливистый рык, и моё тело выгнуло. Заорав от дикой боли, вцепилась скрюченными пальцами в землю.
Лисёнок вдруг жалобно заскулил, но в его сторону зло рыкнул серомордый.
— Не рычи… на него… морда…
Новая волна боли ухнула в мои клетки и, взрывая атомы, лишила способности дышать. Из горла вырвался сдавленный хрип, выпуская последний воздух, и я умерла.
Снова.
Глава 11
Моё тело было легче пёрышка.
Раскинув руки, словно крылья, я нежилась на мягких тёплых облаках, испытывая ни с чем несравнимое чувство покоя и умиротворения… пока, раздавшееся рядом сонное сопение не спустило меня на землю.
Глаза распахнулись помимо воли и удивлённо узрели деревянный потолок, нависший надо мной ореховым полотном, а потом и мелкого мальчишку, который сладко спал рядом и вовсю пускал слюни на мою ладонь.
Так-так-та-а-ак, это что-то новенькое. Так я ещё не «просыпалась» после смерти. Знать бы только, я — это уже привычная Хроня или снова сюрприз будет? После беглого осмотра с облегчением выдохнула — сюрприза не будет!
Затёкшую руку под тёплой щекой мальчика начало покалывать, и мне ничего не оставалось, как попытаться её убрать, не разбудив ребёнка. Но я ещё подумать не успела, а рыжик ещё раз забавно причмокнув губами, уже открыл глаза и расплылся в улыбке.
— Я ждал и ждал, когда ты плоснёшься, — сонно залепетал он, не выговаривая букву «р», — а потом плилёг лядом и заснул.
— И давно мы спим? — поинтересовалась я, с умилением рассматривая рыжие лохмы и потихоньку растирая ладонь.
— Со вчелашнего вечела, — выдал мальчик и нахмурил бровки, смотря на меня карими глазами. — Я так испугался, когда Вожак заставил тебя обелнуться, что чуть не ласплакался.
— Вожак? — удивилась я. Это что за зверь такой?
— Ну, да, — кивнул новый мой рыжик и расплылся в задорной улыбке. — Тот волк, котолого ты плиняла за волчицу.
М-мм, так это он про волка.
Стоп! Волки!
— Так это был он, а не она?
— Ага, — веселился ребёнок, — он очень ластлоился, когда ты назвала его невестой Кевина и наобещала много-много детишек.
Так, чёй-то я не догоняю. С Вожаком понятно, это волк, но что он там заставлял меня делать? И где лисёнок? Что стало с остальными волками? И откуда взялся этот милый ребёнок?
Моя одежда была на месте, то есть на мне, только крайне мятая, поэтому я смело села на кровати и скрестила ноги, а рыжик расположился напротив.
— Давай-ка всё по порядку. Вожак это кто? — задала первый вопрос.
Мальчик охотно ответил:
— Он у нас главный.
Ага, значит, мы говорим всё-таки о человеке.
— А причём тут ваш главный и волк, который напал на нас с лисёнком в лесу? И откуда ты про это знаешь?
— Ты не узнала меня? — удивился рыжик.
— Эм… нет.
— Ты же сама мне вчела лапу лечила. — Он протянул мне руку, на которой был небольшой тоненький шрам.
О небеса…
— Так ты тот лисёнок… — ахнула я. — А те волки они тоже… люди?
— Что ты?! — испуганно дёрнулся малыш и прикрыл мне рот маленькой ладошкой. — Нельзя так говолить! Только оболотни!
— Ладно, ладно, — успокоила его и чмокнула в середину ладошки, — это я с непривычки. Значит, ты оборотень, они оборотни и я… эм…
Дальше хотела сказать, что я в деревне оборотней, но рыжик меня опередил:
— И ты тоже оболотень.
— Я?!
— Ага, ты такая класивая! — восхищённо вещал малыш, не замечая моего ступора. — У нас ещё ни лазу не было белой ласки.
Я оборотень? Ласка? Белая?!
Да хоть серая! Такого просто не может быть!
— Постой, постой, — остановила рыжика и сделала глубокий вздох, — ты утверждаешь, что я не человек, а оборотень?
— Да, — согласно кивнул мальчик, а я схватилась за сердце, — я сам видел.
— Где? Когда? — выдохнула испуганно.
Почему не помню такого?
Спасибо рыжику, он терпеливо вздохнул и стал рассказывать:
— Когда Вожак со своими сыновьями плишли мне помочь, ты зачем-то взяла ножик и стала им угложать. — Ну, это я помню, только в тот момент считала, что они пришли не на помощь, а на обед. — Найтул попытался с тобой поговолить, но ты не слышала. Я тоже пытался, но и меня ты не слышала…
— Постой, Найтул это Вожак?
— Не Найтул, а Найтул-л-л, — поправил меня рыжик.
— А-а-а, Найтур-р-р. Да? Так он Вожак?
— Да и ты его не слышала.
— Пожди, а как я должна была его услышать? Он же был волком.
— Как все, — пожал плечами рыжик.
Ладно, пропустим этот момент. Потом выясним.
— Хорошо, Найтур говорил со мной, я не слышала, что было дальше?
— А дальше он плименил к тебе Зов.
— Зов? Это что такое?
— Ой, ну, какая ты непонятливая, — посетовало это рыжее чудо. — Зов это Зов Вожака. Когда оболотень не может или не хочет оболачиваться, Вожак плименяет к нему Зов. Найтул не мог с тобой поговолить и позвал тебя Зовом, но ты так долго не меняла свой облик и тебе было очень больно, что я чуть не ласплакался.
Мальчонка всхлипнул и прижался ко мне всем тельцем, пришлось обнимать его покрепче и успокаивающе гладить по волосам.
Мне и самой успокоиться не мешало, потому что я узнала, что вызвало во мне ту дикую боль, от которой чуть не умерла. Этот… этот гад, Вожак недоделанный, почуял во мне оборотня и насильно заставил обернуться. Идиот! А ничего что я до этого не оборачивалась? А ничего что вообще ни сном не духом?!
Дева Небесная, как жить-то теперь?
Вскоре рыжик пригрелся в моих объятиях, успокоился и продолжил рассказ:
— Потом ты, наконец, обелнулась, и стала такая класи-и-ивая, мне слазу ласхотелось плакать. Твоя ласка самая лучшая и мех у неё самый класивый. Знаешь, что сказал пло тебя Кевин? Что ты словно белое облако опалённое лунным селеблом…
Тоже мне, поэт выискался серомордый. Значит, его зовут Кевин и он сын Найтура.
— А третьего как зовут?
— Сел-л-лбин. Он и Кевин дети Вожака.
Значит, угрожала я отрезать ухо Кевину и поженила его с его же отцом. Угу. А Сербин ржал, словно не волк, а сивый мерин.
Теперь вроде понятно.
— Хорошо, давай с тобой знакомиться, лисёнок, — я взяла его маленькую ладошку в свою и легонько пожала. — Меня зовут Яна и мне очень приятно познакомиться с таким симпатичным оборотнем. А теперь назови своё имя.
— Тин, — ответил он, ярко блеснув глазками. — У тебя и имя класивое!
— Ага, а из тебя получился очень симпатичный лисёнок. А теперь расскажи-ка мне, Тин, в чьём доме мы находимся и как я тут оказалась?