Уже смелее трепыхнулась в жёстких тисках, и мужчина отмер, перестав зажимать моё тело. Немного отстранился, чтобы развернуть лицом к себе и тихо произнёс:
— Не бойся, Яна, я не причиню тебе вреда.
И тут я чуть сознание не потеряла. Узнать эти густые чёрные кудри, острый взгляд и широкие скулы труда не составило. Всё это будто впечаталось в мою память.
— Ты… — выдохнула я, стоило ему медленно убрать свою руку. — Ты-ы-ы…
Меня так удивила эта встреча, что неожиданно все слова и мысли куда-то делись. А мне столько хотелось ему сказать!
Так мы и сидели некоторое время, я, пытаясь привести мысли в порядок, и он, тяжело сверля меня взглядом. Его широкая грудная клетка ходила ходуном, словно невидимый кузнец раздувал её мехами. Ноздри нервно дёргались, и глаза постепенно затягивала мутная пелена.
— Дыши через рот, медведь, если не хочешь оказаться с расцарапанным лицом, когда кинешься на меня насильничать.
— Я не насильник, — прохрипел ненормальный, придя по собственной воле к девчонке, от которой верхний мозг отключается, передавая эстафету нижнему. Говорю же, ненормальный!
— А, поняла, — усмехнулась, — ты думал, нас обоих накроет, и я сама тебе отдамся? Так фиг тебе по всей морде, медведь. Я сейчас не чувствую запахов, спасибо синему порошку.
Даже фигой покрутила у него перед носом, показывая весь облом ситуации.
И стукните меня уже кто-нибудь, пока я мужика до бешенства не довела.
— Я пришёл не для этого! — прорычал Бреннан, с трудом стараясь дышать через рот. — Поговорить…. надо…
Так, Яна, возьми себя в руки. У него хоть и сносит крышу от тебя, но вдруг она съедет окончательно?
Блин, но как же всё таки хорошо, когда ему плохо! Всё-всё, порадовалась и хватит. Ему и, правда, плохо.
— Прости, медведь, но давно хотела это сделать. — Я подложила подушку под спину, облокотилась на неё и, скрестив руки на груди, царственно кивнула головой. — Я готова, говори.
Оборотень сверкнул грозными очами и сжал кулаки, что костяшки побелели.
Не к месту подумалось, что какой же он всё-таки обалденный. Всегда нравились именно такие: крупные, мощные, с большими ладонями и несгибаемые, словно скала.
Только этого мало, надо чтобы и душа отзывалась, а не только тело. А у меня пока в его сторону трепещет только тело. Душа же посылает этого увальня далеко и надолго.
— Сначала хотел просить за своего непутёвого брата, — произнёс Брен, рассеяно проводя взглядом по комнате.
— Ты про лицо? — легкомысленно отмахнулась. — Да я уже простила. Дня через три всё сойдёт и обоняние вернётся.
Мне выходка Темора сыграла только на руку. Если бы не он, смогла бы вот так независимо сейчас разговаривать? А может уже давно лежала под мощным телом, жадно шаря руками по его голой груди…
Стоп! Отставить голую грудь и всё остальное отставить.
Так, на чём мы там остановились?
Я прочистила внезапно севшее горло.
— Всё хорошо, мы уже решили этот вопрос с твоим братом. Что-то ещё?
Бреннан вдруг подался вперёд и ткнулся носом в мои колени, укрытые одеялом.
Неожиданно.
Я нервно сглотнула, стараясь не шевелиться, и осторожно спросила:
— Ты пугаешь меня, медведь. Стоило ли приходить, если не можешь держать себя в руках?
Мужчина резко вернулся на место и закрыл глаза, шумно вдыхая через приоткрытые губы.
По-моему, ему это мало помогло.
И, правда, не помогло, раз он полез в карман и достал оттуда небольшой пузырёк. Высыпал на ладонь пару длинных зелёных кругляшков и кинул в рот.
— Есть вода? — глухо спросил он, старательно отводя взгляд.
Вода было только во флярушке. Пришлось вставать, огибая сгорбившегося оборотня по широкой дуге, и доставать магическую вещь из упакованного узла. Встала так, чтобы медведю не было видно, и наполнила пустую кружку, оставшуюся с обеда. Спрятала флягу обратно в узел и вернулась на кровать. Сначала хотела кружку с водой отдать лично в руки, но, подумав, оставила на столе.
Так спокойней.
Он распрямил плечи и двинулся в сторону стола. Огромная кружка утонула в его руке.
— Помогает? — спросила я, стараясь не сильно демонстрировать откровенное сочувствие. Лишнее.
— Немного. — Он вернулся на кровать, проигнорировав выдвинутый стул, и провёл широкими ладонями по лицу, словно стирая усталость. — Прости. Всё идёт не так.
Я пожала плечами.
— Ты не виноват, я понимаю. Это всё… природа. Что поделаешь, если на нас так действуют запахи. Мне повезло, я сейчас ничего не чувствую к тебе.
Медведь поднял на меня прояснившийся взгляд и прищурился.
— Совсем-совсе-е-ем ничего не чувствуешь, ла-а-аска? — протянул он.
Его вкрадчивый голос почему-то отозвался дрожью в коленях, дрожь перетекла в бёдра, и потеплело там, где теплеть сейчас не должно. Сладко стукнуло сердце…
— Не надо… не надо так делать… — испуганно прошептала я, глядя в резко потемневшие карие глаза.
Оборотень опустил взгляд и отвернулся.
— Тогда не говори, о чём не знаешь, ласка.
Я с облегчением выдохнула. Послушался. Значит не совсем дурной.
А что за новая подстава? Я-то думала главное его запах не чувствовать, а он ещё и голосом может воздействовать?
А я так могу?
Да какая разница?!
Захотелось проломить головой глухую стену, которая выстроилась передо мной, лишая возможности жить спокойно, стоило встретить этого медведя.
Хотя, ему тоже нелегко.
— Что будем делать? — тихо спросила я.
Он пожал плечами. Ткань рубашки натужно затрещала, цепляясь за швы.
Дева Небесная, ну и силища!
Красота-то, какая. Моя красота.
Тьфу! Не мой он. Не. Мой.
Тяжело вздохнув, спросила:
— Зачем пришёл тогда? Не виделись, и всё было хорошо.
— Ничего хорошо не было, ласка. — Зло сверкнул он очами, оказываясь совсем рядом со мной. — С того момента, как я встретил тебя, вся моя жизнь встала с ног на голову.
Я скривилась.
— Уж простите, ваше Медвежье Величество, с тех пор как ты появился на пороге тётиного дома, моя жизнь тоже не стала счастливее! Зачем ты вообще к ней приходил? Женился бы на своей единственной и горя бы не знал.
Мужчина упёрся руками в подушку, заключая меня в тесный захват, а его глаза поймали мой испуганный взгляд.
— Ты моя единственная, Яна и другой не будет никогда.
Приятное тепло вдруг окутало душу.
Дура!
— Почему? А она? — задыхаясь от его близости, чувствовала предательское тепло в душе от его слов, а его ласкающий взгляд, блуждающий от моих губ к глазам, заставлял поджиматься пальчики на ногах.
— Она опоила меня. Хотела выгодно выйти замуж.
Вот оно что! Опоила.
А почему тогда он не вернулся ко мне? Пусть сбежал, но потом, когда выяснил, что девчонка его обманула, почему не вернулся? Значит, не так сильно была нужна? Ведь пока я не попала в его деревню, он и шага на встречу не сделал.
Иногда бездействие говорит сильнее, чем самые невероятные и отчаянные слова. Появившееся тепло в груди вытеснила кольнувшая в самое сердце обида — я ему не нужна. Книгоед.нет
Аккуратно протиснула руку меж наших тел и пальчиком ткнула в стальные мышцы груди.
— Покинь моё личное пространство, медведь. — Обдав горящим взором, мужчина нехотя подчинился. — И чтобы ты знал, единственных не бросают. Их берегут, о них заботятся и любят. А твои слова лишь пустое сотрясание воздуха.
— Ты моя! Единственная. — Выдохнул сквозь сомкнутые зубы Брен.
— Тогда где ты был? — спросила, срывающимся голосом. Обида всё сильнее разгоралась в груди, гася все тёплые чувства к своей паре.
Вот почему мне так не везёт? Даже единственный попался бракованный! Всем хорош, только я ему не нужна.
Кровать скрипнула, принимая полный вес медведя, когда тот с комфортом расположился на ней, прислонясь спиной к стене.