Подхватив свободную шайбу, я увожу ее от бортиков, сканируя места за скамейкой команды в поисках Оливии. Ее пальто лежит на сиденье рядом с пальто Кары, так что я знаю, что они уже здесь.
— Ходят слухи, что ты купил своей девушке печь, — Эммет прижимает меня к бортам и отбирает у меня шайбу, закручивая и отбивая ее в сторону ничего не подозревающего Адама, чья блокирующая стойка успевает вовремя отбить ее.
Гарретт поперхнулся воздухом.
— Извини? Печь?
— В ее доме было капец как холодно, — бормочу я, вытаскивая шайбу у него между ног. Я подбрасываю ее на кончике клюшки, и Эммет отбивает ее прежде, чем я успеваю повыпендриваться.
— Совершенно новая печь, — размышляет Гарретт, потирая челюсть пальцами в перчатках. — Мы уверены, что она не использует тебя ради твоих денег? — он быстро замолкает, когда мы с Эмметом втискиваем его между нами. — Ладно, ладно! Я пошутил!
— Эй! Парни! Оставьте это для другой команды!
Я поворачиваю голову на голос Кары, когда отпускаю Гаррета, и улыбаюсь, как полный дурила, когда замечаю любопытствующий взгляд Оливии. Я пихаю Эммета по пути к скамейке запасных и перепрыгиваю через борт, шлепая перчатками по плексигласу18, когда Оливия идет по проходу. Футболка «гадюк» обтягивает тело, показывая полоску ее кожи над джинсами, а когда она убирает пальто, прежде чем сесть, в пупке сверкает маленький драгоценный камень.
— Вааа, — произношу я. — Покрутись для меня, красавица, — эта футболка ждала ее в лимузине, который я послал за ней на игру. Я знаю, что она в курсе, что я хочу увидеть надпись на спине.
Ее щеки приобретают очаровательный розовый оттенок.
— Картер.
Я улыбаюсь, крутя пальцем в воздухе. Оливия закатывает глаза и поднимает руки над головой, пакет с попкорном в одной, пиво в другой, демонстрируя самый впечатляющий зад. Я сопротивляюсь желанию прикусить костяшки пальцев только потому, что мои перчатки воняют, но, черт возьми, эти «87» и «Беккет», украшающие ее спину, делают со мной что-то немыслимое.
Я прижимаюсь козырьком к стеклу.
— Я так возбужден.
— Беккет! — тренер трясет мой шлем. — Прекрати флиртовать со своей подружкой и верни свою задницу на лед для разминки!
— Просто рассказываю ей о голе, который планирую забить в ее честь.
Все, чего я хочу, это покрасоваться перед своей девушкой, и я знаю, что ей это нравится, даже если она закатывает глаза на большинство моих нелепых выходок.
Через три минуты после начала второго периода Гарретт выпрыгивает на лед за мгновение до меня и хватает шайбу, когда она пересекает красную линию.
Он зовет меня по имени, когда я перепрыгиваю через борт и трижды стучу клюшкой по льду, чтобы дать ему знать, что я здесь. Шайба попадает на изогнутую часть моей клюшки без каких-либо усилий со стороны Гарретта, его глаза прыгают между сеткой и защитником, который собирается влететь в него.
— За тобой, Беккет! — кричит Эмметт слева от меня, предупреждая меня о нападающем, который настигает мою задницу.
Я сбрасываю скорость и смотрю, как левый нападающий пролетает мимо меня прежде, чем понимает, что я больше не с ним. За секунду, которая ему понадобилась, чтобы развернуться, я проскальзываю мимо него, ища своих ребят.
— Все! — кричит Гарретт со стороны сетки, готовый к передаче. — Забивай, детка!
Моя левая нога скользит назад, когда я закручиваюсь, и моя клюшка как молния с треском ударяет по шайбе. На арене повисает тяжелая тишина, каждый болельщик затаил дыхание, когда я позволяю шайбе взлететь. Прежде чем она попадает в сетку, она ударяется о перекладину с таким громким звоном, что раздается эхо. Вся арена взрывается.
— Прямо в яблочко, детка! — кричу я, вскидывая руки над головой.
— Так их, приятель! — рычит Эммет, впечатывая меня в борт.
Я соскальзываю, падая на лед, когда на нас наваливается Гарретт, а за ним наши защитники. Когда я, наконец, встаю на ноги, я сканирую толпу в поисках единственного человека, которого хочу видеть.
Оливия уже на ногах, хлопает и кричит вместе с Карой. Ее глаза находят мои, когда я проезжаю мимо скамейки запасных, обмениваясь перчатками с товарищами по команде, и она посылает мне луч улыбки ярче красного света, который все еще горит над вратарской сеткой.
Камеры поворачиваются в мою сторону, когда я останавливаюсь перед ней, и ее глаза расширяются, улыбка исчезает, сменяясь гримасой ужаса, когда она словно в замедленной съемке видит как поднимается моя клюшка.