Не смей, — произносит Оливия.
Но Кара прыгает вверх-вниз, трясет Оливию за плечи, подзадоривая меня сделать это.
И я делаю. Я направляю на нее свою клюшку, подношу перчатку к губам и посылаю Оливии самый большой, самый громкий воздушный поцелуй, на который только способен, а толпа сходит с ума. Ее вишнево-красное лицо второй раз в жизни оказывается на большом экране, потому что я никогда не усвою урок.
Я вскидываю руку вверх, жестикулируя своей клюшкой.
— Это моя гребаная принцесса! — я ведь говорил, что все делаю с огоньком.
Мой гол трижды показывают на большом экране, пока я прислоняюсь к бортам и пью воду, болтая с ребятами. Когда я выстраиваюсь у красной линии для отбивания шайбы, я украдкой бросаю взгляд на Оливию. Она закинула ноги на стекло, откинулась на спинку сиденья, одна рука закрывает слишком большую часть ее прекрасного лица. Она прищуривается. От моей ухмылки ее взгляд становится еще уже.
— О боги. Могу я с ней замутить? — Лукас Дейли, центральный нападающий и вице-капитан Сиэтла, ухмыляется мне, скользя по маленькому кругу с клюшкой.
— Что ты, блять, сказал?
— Когда ты с ней закончишь, — он бросает взгляд в сторону Оливии. — Могу я с ней замутить?
Мои зубы клацают, когда я сжимаю их вместе.
— Я не планирую заканчивать с ней.
От его недоверчивого фырканья моя шея трещит, когда я наклоняю голову слева направо. Он пытается вывести меня из себя, а я не могу этого допустить, особенно когда здесь Оливия.
— Ты трахнул ее, теперь я жду, когда ты сделаешь то, что у тебя получается лучше всего — бросишь ее.
— Отвали, Дейли, — равнодушно бросает Эммет.
Дейли удивленно вскидывает бровь.
— Или что? Твой приятель вырубит меня?
— Если ты не прекратишь открывать рот? — я подаюсь вперед, пока моя грудь не касается его груди. — Да, именно это я и сделаю.
Судья просовывает руку между нами.
— Ладно, джентльмены. Хватит. Давайте покончим с этим.
Я занимаю свое место на льду, стряхивая гнев, который волнами спадает с моих плеч, пока я готовлюсь к очной встрече с Дейли. Судья зажимает свисток между губами и наклоняется, шайба в его руке зависает над синей точкой.
— Господи, ты только глянь на нее, мать твою!
Вздохнув, судья выпрямляется и проводит ладонью по лицу. Я едва замечаю это. Я слишком сосредоточен на взгляде Дейли, который приклеен к моей девушке, которая, как оказалось, наблюдает за нами, поджав нижнюю губу.
— Она маленькая, распутная шалава, не так ли? Я разорву ее на две части.
Рычание, что разрывает мое горло и прорывается сквозь губы, даже не похоже на человеческое. Прежде чем я успеваю понять что происходит, мои перчатки и клюшка оказываются на льду, кулаки сжимают горловину майки Дэйли, мое лицо у его лица, когда я притягиваю его к себе.
— Еще одно гребаное слово о ней, и ты будешь плеваться каппами, — мой пульс стучит в ушах, грудь напрягается, раздуваясь от ярости. Я — вулкан на грани извержения. Никто не сможет остановить меня, если я начну.
Самодовольная ухмылка расплывается по лицу Дейли, когда он опускает клюшку и бросает перчатки.
— Сделайте все чисто и быстро, — говорит нам судья на выдохе, освобождая пространство вокруг нас.
Арена безумна, не успела успокоиться после гола, и взвинчена предстоящей схваткой. Болельщики сходят с ума по дракам, и сегодняшний вечер ничем не отличается от других. Они любят смотреть, как Картер Беккет иногда теряет голову, и именно это сейчас и произойдет.
Опустив хватку на майке Дейли, я держу кулаки поднятыми, когда мы медленно начинаем кружиться на льду вокруг друг друга.
— Ты чист? — его взгляд переходит на Оливию. — Не люблю трахать таких девушек в презике. Хочу чувствовать каждый дюйм…
Мой кулак попадает ему в рот, его голова откидывается назад, затыкая ему рот. Он брызжет слюной, вытирая кровь с разбитой губы, прежде чем усмехается.
— Она выглядит напуганной. Думаешь, она боится, что я надеру тебе задницу, Беккет?
Он взмахивает рукой, задевая край моего плеча, когда я уклоняюсь от удара. Он отступает, когда я делаю выпад в его сторону, но я хватаю его за майку и тащу обратно.
— Ты все еще пиздишь, — выплюнул я, — словно это у меня идет кровь.
Дейли извивается в моей хватке, когда я снова замахиваюсь на его лицо, и стягиваю его майку через голову, сбивая при этом с него шлем. Я снова пускаю в ход кулак и бью его по носу. Кровь покрывает мои костяшки и стекает по его лицу, пачкая лед, а он бросается ко мне, хватает мою майку, и мы вдвоем падаем на лед. Его кулак врезается в угол моего рта, когда с меня слетает шлем, и я не обращаю внимания на острую боль, которую это вызывает, когда перекатываюсь на него. Волосы падают мне на лоб, когда я отвожу руку назад и ударяю его кулаком один, два, три раза.