Оливия с криком подается вперед, и ее рука беспомощно опускается, когда она трется о мою руку.
— Картер, пожалуйста. Я хочу, чтобы ты трахнул меня.
— Я тоже этого хочу. И я обещаю, что ты это получишь, но ты должна быть терпеливой.
Она отрицательно мотает головой и хнычет.
— Я не могу ждать.
— Знаю, — говорю я с усмешкой. — Но доверься мне.
Мои губы смыкаются над ее клитором, втягивая его в рот, и я шлепаю ее грудь, толкая ее обратно на подушки, когда она пытается притянуть меня к себе. Ее пальцы находят мои волосы, подталкивая меня ближе, и она кончает прямо на моем языке, выкрикивает мое имя, умоляя меня не останавливаться.
И я не останавливаюсь. Я поглощаю ее снова и снова, пока она не превращается в извивающееся месиво, ее ноги впиваются в матрас, и когда я наконец отстраняюсь, я все еще голоден.
И всегда буду. С ней только так.
Перевернув, я ставлю ее на четвереньки, наблюдая за тем, как она через плечо оборачивается в поисках меня.
— Что тебе нужно, детка?
— Ты. Поцелуй. Пожалуйста.
Моя ладонь скользит по ее челюсти, и я без колебаний охватываю ее рот. Каждый взмах моего языка — это глубокое погружение, неторопливое исследование, которое я не хочу прекращать, пока вгоняю свой член в ее теплые, скользкие стенки. Я поглощаю ее резкий вдох еще одним поцелуем прежде, чем прислониться лбом к ее виску и начать мучительно медленное погружение.
Каждый раз с Оливией — это танец между неистовством и смакованием, дикостью и нежностью. Она заставляет меня чувствовать себя диким, но все, чего я хочу — замедлиться и сделать так, чтобы каждый момент длился вечно.
Я нащупываю ее клитор, обвожу его и дразню, пока двигаюсь внутри ее. Простыни комкаются от ее крепкой хватки, когда она приближается к оргазму, шепча мое имя снова и снова, когда она кончает.
А потом: — Сильнее.
— Сильнее? — я сжимаю ее горло, гладя ее волосы. — Ты хочешь, чтобы я тебя трахнул? — я чувствую, как она сглатывает, а потом ее губы во вздохе раскрываются.
— Да.
— Тогда я буду трахать тебя так, будто ты мне принадлежишь. Скажи мне, что ты моя, Оливия.
— Я твоя, Картер.
Я отстраняюсь так, что мой член почти полностью выскальзывает из нее, и снимаю повязку с глаз. Когда ее локоны намотаны на мой кулак, а ее глубокие карие глаза смотрят на меня, я говорю ей: — Ты будешь смотреть мне в глаза, пока я владею тобой.
Последняя частичка самообладания взрывается, когда я вхожу в нее, и когда Оливия выкрикивает мое имя, мрачная улыбка растягивает мой рот. Мои последние остатки контроля испаряются, когда я погружаюсь в нее, вгоняя себя глубже, быстрее, сильнее, и сквозь все это Оливия выкрикивает мое имя, умоляет «Еще, пожалуйста, Картер, еще» и «Не останавливайся, Боже, не останавливайся».
Выгибаясь над ней, мой язык скользит по ее обжигающей коже, зубы впиваются в ее плечо. Когда я отодвигаюсь, я придерживаю ее голову, вытягивая из нее каждый горловой звук, а мои бедра ударяются о ее задницу.
Я сдергиваю ее с себя без предупреждения, ложусь на спину, усаживаю ее на себя и прижимаю к себе.
— Чертовски… прекрасна, — вздыхаю я, поднимая ее и усаживая ее на свой член. — Скажи мне. Скажи мне, что ты совершенство для меня, — она начинает мотать головой, и я прерываю ее рычанием. — Не смей, мать твою.
— Я…
— Идеальна.
— Для тебя. Идеальна для тебя.
— Ты чертовски права.
Ее ноги вокруг моей талии, я наклоняю Оливию, обжигая ее поцелуем, который сжимает мою грудь, сжимает мое сердце.
— Кончи со мной, — это должно было быть приказом, но скорее мольба. — Кончай, Олли.
И она кончает. Мы кончаем. Вместе, наши тела дрожат, трясутся, когда я зарываюсь лицом в ее шею. Ее пятки впиваются в мою задницу, ногти скребут по спине. Мое потное тело прилипает к ее телу, и это здорово, потому что я бы хотел прилипнуть к ней навсегда.
Когда я переворачиваю нас на бок, я почти душу ее своими объятиями. Изо всех сил пытаюсь перевести дыхание между тысячами поцелуев ее потрясающего лица.
— Прости за сегодняшний вечер, — шепчет Оливия через мгновение, прижимаясь щекой к моей груди и играя с копной волос. — Прости за то, что сказала то, чего не хотела, и за то, что ранила твои чувства. Я зациклилась на твоем прошлом и боялась довериться тебе. Прости меня.
— Все хорошо, детка, — я накручиваю прядь ее волос на палец. — Мне нужно знать, когда тебе страшно. И мы справились с этим, не так ли?
— Мы уже успели поругаться.