— Это называется страсть, Олли. Дикая и необузданная. Бурная. Я не хочу никакой любви, кроме как сумасшествия, а сумасшествие по тебе — это единственный известный мне способ, как описать мои чувства.
Мое сердце буквально улыбается от того, как загорается ее лицо, и я провожу большим пальцем по румянцу ее щеки, по идеальному изгибу верхней губы.
— Я вижу огонь в твоих глазах, и все, что я хочу сделать, это разжечь его. Подожги меня, разожги мою душу. Я твоя.
Два часа, еще три оргазма и перерыв на вкусняшки спустя я все еще лежу в кровати, Оливия прижимается ко мне, глубоко дыша. Я не могу заснуть. Я смотрю на свой телефон, в третий раз просматриваю повтор моей драки, грызу губу, когда видео переходит на лицо Оливии.
Как только я снимаю перчатки, она вскакивает со своего места, широко раскрыв глаза. Когда я наношу первый удар, она хватается за горло. Когда мы с Дейли падаем на лед, ее руки на рту, а на ее лице испуганное выражение, причиной которого я больше никогда не хочу стать.
Оливия тихонько шевелится, рука скользит по моему торсу, когда я убираю телефон.
— М-м-м. Картер?
— Иди сюда, детка, — подхватив ее за подмышки, я притягиваю ее к себе, натягивая на нас одеяла и прижимаюсь к ней. — Обнимать тебя — лучшее чувство в мире.
Оливия счастливо вздыхает.
— Ты мне так нравишься.
Я прикасаюсь губами к кончику ее носа.
— Ты мне тоже очень нравишься.
Из моего рта пытаются вырваться другие слова. Слова, которые пугают и приводят меня восторг одновременно. Слова, которые несут в себе смысл, такой глубокий, такой постоянный — о связи, которая кричит «навсегда». Кажется, что еще слишком рано, и в то же время, будто они постучались в мою дверь, а я не сомневаясь впустил их.
Вот на что это похоже? Желание разделить все свои части, хорошие и не очень? Хочется взять ее руку в свою и крепко держать, пока вы делаете шаги в будущее? Шаги в неизвестность, в темноту и свет, где мы вместе преодолеваем страхи и каждый раз выходим сильнее.
Я прослеживаю взглядом мягкие линии лица Оливии под лучами лунного света, льющегося на нее, и понимаю.
Я провожу костяшками пальцев по ее щеке, и когда ее ресницы не дрогнули, я шепчу.
— Думаю, что я люблю тебя, Олли.
ГЛАВА 34
ЗДРАВСТВУЙТЕ, МИСТЕР НЕВЕРОЯТНЫЙ
Вам когда-нибудь завязывали глаза и трахали до беспамятства?
Нет? Вы многое упускаете. Это стоит попробовать. Поверьте мне.
Я чувствую себя совершенно разбитой. Лишь так я могу описать то, что чувствую, когда со стоном потягиваюсь. Стону я от боли в мышцах после самого великолепного сна, что когда-либо у меня был. Эта кровать будто из рая, и Картер тоже.
Вот только его тут нет, она пуста. Так что, место чуть менее райское.
Откуда-то снизу доносится музыка, стук посуды и аромат чего-то сладко-соленого. Видимо, Картер где-то там.
И он поет.
Я со счастливым вздохом переворачиваюсь в центр гигантской кровати, где не занимаю даже ее четверти.
Я, наверное, сумасшедшая, потому что, кажется, уже влюбилась. Только я не думаю, что я просто втюрилась. Скорее, я в процессе споткнулась о собственные ноги и нырнула головой в это чувство.
На лестнице раздаются тяжелые шаги, и я улыбаюсь голосу Картера, когда он приближается, напевая знакомую мелодию.
— Моя девчонка! До-до-до-до-до!
Я неловко хихикаю.
Когда Картер просовывает в дверь голову с такой дерзкой и очаровательной улыбкой, что я зарываюсь лицом в руки, ведь мой смех становится безумным.
— Прекрати смеяться, — приказывает он, ходя по комнате.
Голый. Совершенно голый. С подносом еды в руках.
А еще он голый.
— Ты голый, — я замираю.
Он указывает на нелепый поварской колпак на своей голове, который я почти упустила из-за его безупречного обнаженного тела.
— Не-а. На мне колпак.
— Ага… — я не смотрю на колпак.
— Я вижу, ты пялишься на мистера Невероятного.
— Какой же ты самовлюбленный.
Он одаряет меня ухмылкой, которая, клянусь, становится все более самодовольной. Картер опускает на мои колени поднос с едой, берет мое лицо в свои руки и тянется ко мне в медленном, мягком поцелуе.
— Как я и сказал: Мистер Невероятный.
— Что это? — что-то в моем сердце теплеет, когда я, моргая, смотрю на него. — Ты приготовил мне завтрак?
Он кивает и гордо проводит ладонью по своей груди.
— Ага, — он берет ломтик бекона с тарелки, на которой, похоже, по меньшей мере целый фунт этого самого бекона, и кладет половинку мне в рот, а другую часть съедает сам. — Бекон, потому что ты его любишь. Фрукты и йогурт, потому что они сладкие, как ты. Черничный рогалик с корицей, потому что Кара сказала, это твой любимый. И чай, потому что от кофе у тебя болит живот.