— Так мило, — это больше вздох, чем слова, так как ее грудь сдувается.
— О. Боже. Мой. — Это Кристин вернулась из уборной. Ну, не совсем вернулась. Она за два столиками от нас, ноги приклеены к полу, пока она хлопает в воздухе. Она бросается к нам и достает телефон из сумочки. — Можно я сфотографирую?
Я киваю, когда Аланна вскакивает со своего места и обегает стол, крича о том, что она должна быть на фотографии. Когда она присоединяется к нам, она обхватывает руками меня и Джема, прижимаясь щекой к моей.
Кристин делает около сотни снимков, прежде чем пригласить Оливию, а затем Джереми, который делает вид, что не очень хочет, но это неправда. Затем она просит официанта сфотографировать нас всех, только она называет нас своей семьей, а меня — ее частью. Оливия краснеет, и я целую ее теплую щеку, прежде чем еще раз улыбнуться в камеру.
Потому что, блять, да, эта девушка — моя семья.
— Мы должны устроить ночевку, — говорит Аланна, когда мы въезжаем на парковку. — Однажды, может быть. Ну, если ты захочешь. Я умею печь блины, — она улыбается мне, пока ее отец убирает ее кресло с заднего сиденья. — Мы можем раскрошить «Орео» в тесто. Тетя Олли говорит, что это твое любимое печенье, и мое тоже.
— Договорились. Ты сделаешь блинчики с «Орео», а я сделаю пирожные с «Орео». Мы устроим вечеринку на тему «Орео».
Ее лицо сияет, как чертов маяк.
— Правда?
— Правда-правда. Я проверю свое расписание, и мы выберем день.
— Ты лучший, — говорит она, подстегивая мое самолюбие, когда сжимает меня в объятиях.
— Серьезно, ты святой, — говорит мне Оливия две минуты спустя, когда мы уже садимся в машину, наконец-то оставшись наедине впервые за слишком долгое время. — Ты был великолепен с ней. И не волнуйся насчет вечеринки. Я тебя отмажу.
— Что? Нет, блять! Вечеринка в стиле «Орео»? Это моя сбывшаяся мечта. Сразу после тебя.
— Хочешь посидеть с моей племянницей?
— Да, блять. С ней чертовски весело. Можем и Джема забрать, — переплетая наши пальцы, я подношу ее руку к своим губам, целую костяшки ее пальцев. — Мне понравился сегодняшний день. Я рад, что познакомился с твоей семьей.
— Я тоже. Спасибо, Картер.
— Но я не могу дождаться, когда останусь с тобой наедине.
— М-м-м, — она прижимается к моей руке. — Большие планы?
— Огромные планы. И под огромными я подразумеваю свой член.
— Поверь мне, я точно знала, что ты имеешь в виду.
— Разрушить твое тело малютки, — добавляю я, используя слова Аланны.
И именно это я начинаю делать, как только мы входим в дом — перекидываю Оливию через плечо и несу ее вверх по лестнице.
— Я собираюсь вылизать каждый чертов дюйм этого безупречного тела, — шепчу я ей в губы, когда начинаю снимать ее джинсы. Мой рот смыкается над ее бедренной костью, наслаждаясь тем, как ее пальцы, царапая кожу головы, погружаются в мои волосы, пока я оставляю засос на ее бедре.
Я веду ее назад, пока ее задница не оказывается на кровать. Я опускаюсь на колени. Взяв ее ногу в руку, я начинаю покусывать ее лодыжку, медленно и мучительно продвигаясь вверх по внутренней стороне ее ноги. Это сводит ее с ума, она обхватывает ногами мою голову и умоляет меня лизнуть ее.
— Голодная девочка, — я целую мокрое пятнышко в центре ее трусиков. — Смотри, ты уже мокрая.
— Картер, — это предупреждение, требование. — Сними их и приступай к работе.
Я смеюсь, касаясь ее бедра.
— Мне нравится заводить тебя, властная девчонка.
Зацепив большими пальцами голубые атласные трусики, я начинаю спускать их по ее ногам. Я не останавливаюсь, когда мой телефон на прикроватной тумбочке начинает звонить, потому что я ждал этого шесть гребаных дней, и я получу это.
— Картер, — стон Оливии — это сочетание желания и раздражения, потому что телефон не умолкает, и она начинает тянуться к нему.
— Забей.
— Но что если…
— Забей, — рычу я, срывая с нее трусики.
Ее голова со стоном откидывается назад, когда кончик моего языка проводит по упругому розовому бутону между ее ног.
— О-о-о-о, да.
И мой телефон звонит снова.
— Ради всего святого, — оторвавшись от единственного места, где я хочу быть, я хватаю свой телефон, не посмотрев кто это. — Что?
— Картер? Я…Извини.
Я опускаюсь на пол, проводя рукой по волосам, когда слышу прерывистый, дрожащий голос на другом конце.
— Адам? Что случилось, приятель?
— Я просто… я только что вернулся домой, — Адам шмыгает носом, и мое сердце бешено колотится.