Мой взгляд, нагреваясь, скользит по ее телу. На ней только футболка и трусики. Вероятно, она перестала одеваться, когда заметила фотографию и пришла в ярость. Поэтому я делаю то, что сделал бы любой мужчина: прижимаю ее к стене.
— Мне нравится, что ты у меня на стене, — я обхватываю ее горло, носом касаясь ее. — И я думаю, тебе нравится быть там. Я бы напечатал каждую твою чертову фотографию и покрыл бы ими каждый дюйм этого дома, если бы это было приемлемо, но это не так, и ты оторвешь мне яйца, а мне они нравятся там, где они есть.
— Между ног? — она задыхается, когда я погружаю пальцы в ее трусики, скольжу по ее таким теплым и влажным складочкам.
— Да, но желательно, чтобы они шлепались о твою задницу.
— Картер, — еще один вздох, на этот раз недоверчивый. Недоверчивость к моим словам со временем пройдет.
— Ты всегда мокрая, когда притворяешься сердитой на меня.
— Я… не… притворяюсь, — задыхается она, впиваясь ногтями в мои плечи, когда я погружаю в нее два пальца.
— Это правда?
Ее взгляд затуманен, пухлые губы в стоне раскрылись, когда она трется о мою ладонь. Розовый язычок смачивает ее нижнюю губу, прежде чем она отрывисто кивает, и я улыбаюсь и вытаскиваю пальцы из ее влажного тепла.
Эти карие глаза расширяются, и у нее отпадает челюсть.
— Картер. Нет. Что ты…
Звонят в дверь, и я втягиваю пальцы в рот, слизывая с себя ее вкус, прежде чем шлепнуть ее по заднице. — Пойдем. Дети здесь.
Как только я умылся, а Оливия была полностью одевается, и ужасно взбешена, я распахиваю входную дверь.
— Картер! — Аланна бросает свою сумку на пол и бросается ко мне.
Я едва успеваю увидеть Джема, как Джереми уже пихает его в мои объятия. Похоже, ему очень нравится это делать, вероятно, потому что он ждет, что я не справлюсь.
— Может, хватит отпихивать нашего сына, как будто тебе не терпится от него избавиться? — Кристин дает Джереми подзатыльник.
Он вздрагивает и трет затылок.
— Прости. Он хотел увидеть своего дядю Картера, — он ухмыляется, произнося это, но ему же хуже, ведь мне это втайне нравится.
Оливия берет Джема, целуя каждый дюйм его пухлого лица, отчего я улыбаюсь.
— Картер, — Аланна дергает меня за локоть и протягивает пакет, подмигивая мне. — Я принесла то, что нам нужно.
Я заглядываю внутрь, там коробка с «Орео», смесь для блинов и кленовый сироп.
— Точно, чувак. Хотя тебе не обязательно было все это приносить. У меня все было!
— Пф-ф, — она отмахивается от меня. — Это не так сложно, чувак.
— Итак… — Джереми заходит в дом, оглядываясь по сторонам. — Можно нам устроить экскурсию?
— Я хочу увидеть свою спальню! — прыгая кричит Аланна.
Я взмахиваю руками, поднимаясь по лестнице.
— Сюда, миледи.
Аланна выбирает первую попавшуюся спальню и плюхается на кровать.
— Ух ты! Эта штука огромная!
Джереми устанавливает детский бассейн Джема, пока Аланна осматривает каждый сантиметр комнаты.
— У меня есть своя ванная! — кричит она из душевой, прежде чем выскочить наружу, прыгая вверх и вниз передо мной. — Давай посмотрим остальную часть дома!
Она заглядывает в каждую спальню, решив, что ее спальня самая лучшая, хотя все они практически одинаковые, и когда она доходит до двери моей спальни, Оливия бросается к ней.
— Эм, может, сюда не надо, — она от волнения хихикает.
Джереми прищуривается, прежде чем он проходит мимо нее и открывает дверь.
— Вау, — его руки протирают пыль на каменном камине, прежде чем он просовывает голову в ванную, и у него отпадает челюсть. Пересекая комнату, он распахивает балконные двери. — Чертов камин на чертовом балконе.
— Два доллара в банку ругательств, папа! — Аланна протягивает руку. — Плати, приятель!
Он отпихивает ее руку и возвращается в дом, с удивлением блуждая взглядом по комнате. Они останавливаются на фотографии Оливии, и я вижу, как она отводит взгляд, все тело дрожит от волнения, лицо пылает.
— Олли, — бормочет Кристин. — Это ты? Это потрясающе.
— Что? О. Это. Эм… нет, — эта девушка — худшая лгунья в мире.
Джереми хмурится, когда рассматривает фотографию, а потом зажмуривается и он делает вид, что его сейчас стошнит.
— Мерзость.
Оливия бьет его по руке, говорит ему заткнуться и выбегает из комнаты.
Я одариваю Джереми широкой ухмылкой, руки в камранах.
— Очаровательная, не так ли?
— Что посмотрим дальше? Могу я лечь попозже?