Глава 1
Князь — клоун! Вы ведь так всегда считаете, да? Я всегда тщательно
маскирую свои эмоции. Но, к сожалению, природа не наградила меня этим даром. «Ты без Горшка никто, твои песни никому не нужны! Все однотипно!
Сплошная перетекающая мелодия и никчемные тексты! Ты был хорош лишь в Короле и Шуте, и то, твои стишки разворачивал Миша. Он лидер, он делал все в группе». — Я все чаще слышу такие фразы в свой адрес от наших «преданных фанатов». Меня это не бесит, нет. Но огорчает. Наши фанаты видят перед собой кумира, и при этом забывают, что наша сила была в единстве. Я не берусь утверждать, что я там был главным, да самым лучшим. И я не ставлю себя выше кого либо из членов группы, а в особенности Миши. Наша сила была именно в том, что мы были вместе, дополняли друг друга. И что бы кто ни кричал, каждый из нас не стал бы тем, кем является или являлся, если бы не мы друг у друга. Я отдал все лучшее в Король и Шут. Я вложил туда всего себя, и, по началу,
никогда и не задумывался о том, чтобы уйти. Мне это было просто не нужно. Мы с Мишей занимались любимым делом, он находил мои стихи гениальными, а я видел в нем прирожденного композитора. Сам я тоже пробовал себя в сочинительстве музыки, ведь уже тогда чувствовал в себе эту тягу к этому, а Миша развил ее еще больше, когда научил меня играть на гитаре. Тогда я взял ее, и принялся мучить. Мои мысли были ясными, я видел мелодию и старался ухватить ее за хвостик. Я попробовал себя в роли полноценного музыканта, и мне понравилось. Я показал свои творения Мишке. И знаете что? Он рассмеялся! Вот представьте ситуацию: захожу я значит в нашу коморку, в которой мы играли, беру гитару и сажусь к Мише. — Горшок, я тут… песню написал! — Да что ты? И про что же? — Про парня, что ногой на гитаре играть учился, да так и не смог, а знаешь почему? — Почему? — с улыбкой глянул на меня Миша. — Потому что ног то у него и не было! — я рассмеялся, а Миша застыл, а после тоже рассмеялся. — Блять, Князь, ну что это за бред! — он растрепал себе волосы. — Очень даже не бред. — Я бы предпочел, если бы ты написал музыку на более… подходящую композицию. — Например? — Что-то со своей тетради… Знаешь, помнишь песня у тебя есть, про разбойников? Я думаю, это было бы здорово. — Я планирую. Я еще написал музыку про Валета и Даму, послушаешь демку? — я протянул ему кассету. — А давай!
Так кто же я? Пророк? Прорицатель? Возможно. Зачастую, все вокруг
замечают гораздо больше, чем вижу я сам. Для меня это сродни интуиции. Это можно назвать иначе, но смысл останется прежним. Иными словами, если я могу
контролировать и понимать происходящее — сознательность — это предвидение, а вот в бессознательном — работа интуиции. Просчет пространства, ощущение себя относительно пространства, предвидение возможного будущего. Загвоздка лишь в том, что видя это будущее — ты не можешь точно понять, когда оно произойдет… А самое важное — ты не можешь НИКАК на это повлиять. В твоих руках находится невероятная ценность, а ты ничего не можешь с этим сделать! Это больно! В моих руках находится лишь собственная воля, то, как я смотрю на ту или иную ситуацию. Я могу поменять свое отношение и/или степень готовности. Да. Но только вряд ли легче станет, даже если ты будешь к этому готов. Я предполагал… Нет, я знал, что рано или поздно, но Михи не станет… Я был готов к этому еще за десять лет до кончины. Но я не знал, что для меня это будет НАСТОЛЬКО больно.
Я выхожу на сцену, освещенную множеством прожекторов. Они светят в
разных направлениях, открывают мне вид на зал, в котором собрались тысячи людей. Я проходу вперед. Крики и визги, тысячи поднятых рук. Все они приветствуют меня. Я кричу в микрофон и зал взрывается новыми криками. Среди них я слышу, как мой псевдоним скандируют. Луч прожектора проскальзывает по моему лицу и я жмурюсь, поднимая голову вверх. Руки так же я воздвигаю ввысь. На мое лицо солнечным бликом светит прожектор. Я стою так несколько секунд, а затем вновь смотрю на зал. Подношу руку с микрофоном к губам, слышу вновь свой голос, раздающийся эхом по помещению.
— Погружаемся в мир далекой Трансильвании, — нараспев говорю я и люди взрываются аплодисментами. Я вновь запрокидываю голову, складываю руки лодочкой, прижимая микрофон к груди. Я закрываю глаза. Перед моими глазами сразу начинают расплываться разные цветные картинки и образы. Разные узоры, различные мигания и тени, что вырисовываются в общую картинку. Мое больное воображение рисует не только тени, но и детали, я начинаю проваливаться в эти миры, которые сам же для себя и создаю. Время замирает. Кажется, что все вокруг стоит. Тихо. Не шелохнувшись. Мгновение музыки так же стихает. Я стою в тишине, под звуки ритма собственного сердца. Мои мысли крепко сцепляются в один большой поток, заставляя мой мозг работать. Для меня это время движется медленно, я успеваю обдумать все моменты, которые попадают в мой разум, заставляют испытывать противоречивые чувства: от бесконечной радости, до грызущей грусти. Задумываясь над причинами этой нелепицы, на ум приходит только одно: я слишком много думаю о том, чем не следовало бы думать так часто.
Однажды один из фанатов задал мне вопрос. Я, право, даже слегка офигел,
если это можно так назвать. Вопрос был о том, почему, во время лирический композиций, и собственно, например, в «Письмо из Трансильвании», я пою с закрытыми глазами. Тогда я наплел всякой ерунды, мол слепит меня прожектор, оттого и глаза прикрыты. А вообще у меня взгляд прищуренный, поэтому может казаться, что глаза закрыты.
После ответа я действительно задумался над тем, почему все-таки
рефлекторно я закрываю глаза на таких важных для меня композициях. И я пришел к очень логическому и очевидному, даже можно сказать, элементарному выводу! При закрытых глазах легче вспоминается! Я закрываю глаза не просто так, я реально хочу погрузится хоть на немного в тот самый мир, который для меня остался в прошлом, тот, который наложил отпечаток на моей душе, и куда я все еще, не отдавая себе отчета, стремлюсь попасть. Возможно я просто бесконечный влюбленный романтик, который пытается вернуть свою