- Говори, - сказал строго. Ну, чтобы у неё даже мысли не возникло, что можно не сказать.
И она сказала! Сама! И кто здесь молодец? Я - однозначно!
Быстро забил её номер в контакты, одновременно допивая чай.
- Я позвоню, - поднял на неё взгляд и наткнулся на несчастные медовые глаза. И всю мою гордость как ветром сдуло.
- Что ты, Том? - произнёс почему-то почти шёпотом.
Она сидела, сутулясь, на табуретке и в нервном жесте, словно озябнув, натягивала на кисти рукава от мягкого спортивного костюма. И что-то настолько щемящее было в этой позе и явно автоматических движениях, что я сам мгновенно испытал ту же боль, которая захлестнула душу этой молоденькой девочки. А потом и страх, почти панику, одну на двоих...
Понял, что просто не смогу иначе, как сделать всё возможное, чтобы эти глаза никогда больше не грустнели и не смотрели испуганно. Наизнанку вывернусь, но расшевелю её и помогу снова вернуться в нормальную жизнь!
- Том? - снова повторил вопрос, потому что она так и смотрела, не отвечая. - Что? Всё так плохо?
Скрип табуретки и быстрый рывок к себе в комнату были мне ответом.
Ну и то правильно. Чтоб не лез в чужую душу!..
И когда я вышел в кухню на следующее утро, завтрак для меня одного уже был накрыт на столе, а дорожная сумка Томы стояла возле входной двери.
Саму девушку было не видно и не слышно. И я, так и не притронувшись к еде, распахнул дверь и вышел на улицу.
Она стояла на крыльце, всматриваясь в близкую кромку леса. Но я мог поставить на кон что угодно, что не видела ничего...
- Вот и осень пришла, - подёрнула плечами, ёжась от порыва ветра и сырости, пропитавшей воздух после дождя. - Так жаль...
- Не нужно жалеть, - произнёс, до судороги стискивая ладони, чтобы не сорваться и не обнять её со спины, пытаясь защитить от холода, согреть своим телом...
Нельзя, блять. Мне нихрена такого нельзя!
- Ещё бабье лето будет...
Тома как-то рассеянно кивнула, вроде соглашаясь, но я видел, что она меня может и не поняла даже.
- Заходи в дом, не мёрзни, - произнёс ей в спину. Но она не сдвинулась с места. - Давай, посиди внутри, пока я позавтракаю.
Тома промолчала и только отрицательно помотала головой. И плотнее обняла себя руками за плечи.
- Том?
- Я тут постою, - сказала тихо, почти шёпотом. И за новым порывом ветра я её еле расслышал. - Можно?
Ссука, ну и что на такое ответить? Нельзя? Чтоб подчинилась моей воле, но отдалилась еще больше. Или можно, чтобы замёрзла и заболела.
- Том, можно конечно. Только холодно очень, не простудись...
Зашёл в дом, сдёрнул с вешалки старую куртку и снова вышел.
Она вздрогнула, когда ей на плечи опустилась тёплая одежда. Но я тут же отступил, чтобы не испугать.
Быстро позавтракал и убрал за собой, через небольшое окошко посматривая на несуразную фигурку в куртке с чужого плеча, так и застывшую на пороге.
И потом, в машине, как и по дороге сюда, Томка снова впала в это своё состояние, когда за несколько часов так и не пошевелилась. И не ответила ни на один мой вопрос. Сидела с безучастным видом, глядя на сцепленные на коленях ладошки.
Твою ж мать! А я, как самонадеянный дурак, ещё думал, что смог её хоть немного вылечить.
Да хрен там!
И что делать дальше?..
С этим вопросом заявился к Гордею, который сейчас наконец-то добился прощения от своей бывшей и теперь еще и будущей жены.
Лола забрала детей и ушла с ними на прогулку. А мы со старым другом засели на кухне.
- Блять! - сказал, опрокидывая в себя рюмку водки, что делал крайне редко. - Вот что мне, ссука, делать!?
И задохнулся обжигающей жидкостью, потому что от избытка чувств забыл закусить.
- Ничего, - спокойно проговорил боевой товарищ. И тоже выпил, заедая всё солёным огурцом из банки, закатанной Томой. - Успокоиться, для начала. Прекратить истерику. И потом, со свежей головой, подумать. А ещё - дать подумать самой Томе. И если ты ей действительно нужен - соскучиться по тебе. Помнишь же "чем меньше женщину мы любим..."
- Ты чего, бахнулся? Как я без неё смогу? И она совсем меня забудет...
- Не забудет, поверь, - Гордей разлил по рюмкам следующую порцию сорокоградусного напитка. - Ну, если ты ей понравился, конечно.
- А если нет? - вдруг засомневался.
А друг взял и засмеялся. Заливисто так, весело.