- Отчество не помню...
- И не надо, - я ухмыльнулся. Совсем она меня в старики записала. Ну, хотя да, я её на прилично старше. Но меня это почему-то совершенно не пугало.
- Тебе сколько лет? - спросил больше для поддержания разговора. Из её карточки я знал, что ей месяц назад исполнилось восемнадцать.
- А мне тридцать два, - сказал, когда она односложно ответила. - И я работаю врачом, как и твой дядя. А ты на кого думаешь учиться?
- Тоже на врача, - она потупилась, словно извиняясь за свой выбор. - На педиатра.
Да, я знал, что не ошибся! Значит, любит детей, значит будет замечательной мамой для...
Так, стоп. Нужно немного притормозить. А то я совсем уже слюни развесил. Хотя... Обожаю рожавших, да...
- Давай, иди ещё парься, - кивнул на дверь парилки. - Только разденься, чтобы халат сухой был. Обещаю не заходить. И всё же подумай про веники...
Но она лишь грустно посмотрела на меня, даже почти без испуга, и как-то тяжело встав, словно старушка, скрылась за дверью.
А я остался со своими дурными мыслями и снова вставшим членом, отреагировавшим на один только вид узких девичьих стоп с аккуратными пальчиками, протопавших по деревянному полу...
* 5 *
Совершенно разморенный после баньки, я решил не заморачиваться с ужином.
И тут же получил скептический взгляд Томы, которая вышла, переодевшись, когда она увидела сосиски, разогретые в микроволновке, и лапшу быстрого приготовления, залитую кипятком.
- Завтра ты приготовишь нам полноценный завтрак, обед и ужин, - улыбнулся ей, залипнув взглядом на чётко обозначившихся под свитерком упругих грудках. - А сегодня давай пока так, и пойдём отдыхать.
Тома смутилась и опустила взгляд, поняла, что выдала свои мысли.
- Да... спасибо... - промямлила тихо.
Я решил её больше не трогать. Пусть ест спокойно. За сегодня она и так уже сделала огромный шаг вперёд, перейдя из полного безразличия хоть в какое-то подобие жизни.
- А ты что любишь больше всего? - спросил, просто чтобы подержать разговор. - Ну, из еды, в смысле.
Она аккуратно откусила небольшой кусочек сосиски, и я снова завис. Теперь уже на её ротике. Блять, хочу его. Целовать. До потери пульса. А уж если бы она мне минет сделала...
Додумать мысль не смог, хотя член отреагировал даже раньше мысли.
- Всё люблю... - произнесли губки-ягодки. И я, не в силах выпутаться из своих мыслей, подумал, что это просто отлично, что она любит разный секс. И только потом очнулся и вспомнил, что речь была о еде...
Блять. Старею. И становлюсь сексуально озабоченным козлом...
- А что по утрам ешь? Я, например, предпочитаю отварное яйцо, бутерброд с сыром и овсянку. А ты?
Тома задумалась на пару мгновений.
- Да. Овсянку люблю. Особенно если с джемом или фруктами...
Так. О том, как она ест этот джем и фрукты, лучше вообще не задумываться. Иначе можно сдуреть просто.
- Ну вот и сделай нам завтра овсянки. А джем в погребе есть. Или варенье. Клубничное, вроде...
Тома лишь согласно кивнула и снова откусила сосиску. И я в очередной раз поразился её точно не наигранным, но совершенно аристократичным манерам. Вот как можно ТАК кусать обычную сосиску, чтобы это выглядело, как самый невинный, и в то же время самый сексуальный эпизод в моей жизни?
Да. Я однозначно повернулся на ней. Старый идиот.
За ночь я несколько раз подскакивал, услышав, как в соседней комнате во сне кричит или стонет Тома.
Шел к ней, но она, как правило, почти сразу замолкала, видимо, сама просыпаясь от своих кошмаров. И нетрудно было понять, что же ей снится.
А один раз она, видно, всё никак не могла вынырнуть из своих переживаний. Продолжала вскрикивать. И мне пришлось всё же нарушить границы её комнаты и войти. Легонько тронуть за плечо...
От едва уловимого касания Тома, наконец, очнулась и вернулась в реальность. Но тут же снова закричала, увидев рядом с кроватью меня.
- Тома, - сказал я и отступил на несколько шагов. - Это я. Даниил. Ты же помнишь меня?.. Просто тебе снился кошмар. И я тебя разбудил...
Не знаю, как она, но я потом долго ворочался с боку на бок, сгорая от какого-то совершенно нечеловеческого возбуждения.
В итоге, отправился напиться воды. И по ходу дела ещё раз пойти проверить, всё ли с Томкой в порядке.
И снова тихо зашёл к ней в комнату. Она спокойно спала. А мне вот теперь точно не уснуть. И было ощущение, что не уснуть до тех пор, пока я не заполучу себе её тело на безвременное пользование.
На цыпочках приблизился к её постели и присел рядом. Долго всматривался в идеальные черты лица, хорошо различимые при свете луны. Потом осмелел и погладил пальцем нежную кожу скулы. Тома не проснулась, не двинулась с места.