— Но теперь-то все знают, что это больше неправда. Сейчас я полностью сосредоточен на любви к себе.
Он протягивает руку и дергает за один из туго закрученных локонов лавандового цвета, которые обрамляют ее милое личико.
Отмахиваясь от наглой конечности, Джулс одаривает Уипа ледяным взглядом.
— Давай я объясню это простыми словами, чтобы ты понял: не трогай мои волосы, иначе лишишься пальца, — фыркает она с явным отвращением. — Особенно после того, как признался в своей склонности к рукоблудию.
— Эй! Я их помыл.
— Уильям, Джулс — лучший ассистент, с которым мне приходилось работать, — невозмутимо произносит Скотти. — Не отпугивай ее, делясь личными предпочтениями.
— Она — единственный ассистент, которого тебе удалось удержать, — ворчит Уип. — Остальные сбежали в слезах.
— Это правда. — Бренна указывает на Скотти палочками для еды. — Кого и можно обвинить в запугивании сотрудников, так это Мистера Идеальные Штанишки.
— Меня непросто запугать, — добавляет Джулс, но вряд ли ее кто-то слушает.
— Я не испытываю угрызений совести из-за того, что ношу идеально выглаженные брюки. Или костюмы, раз уж на то пошло.
— На днях у него на лацкане красовалось пятно детской блевотины, — заговорщически шепчет Джон мне на ухо. — Очень непрезентабельно.
— Тихо ты, — прищуривается на него Скотти.
Уип бросает на Скотти хмурый взгляд.
— И что это за чушь о предпочтениях? С каких это пор отбивание мяса или перетирание бобов признано отклонением?
— Отбивание мяса! — Джон тихо смеется над своим пивом.
— Есть кое-что получше, — возражает Уип, играя бровями.
— Гонять лысого?
— Душить змея, — предлагает Софи.
— Полировать дубину, — говорит Джулс.
— Щекотать ствол, — добавляет Бренна.
— Возбуждение доставляет мне дискомфорт, — ворчит Рай, вынуждая Бренну зардеться и скрыть лицо за бокалом мартини.
Скотти поднимает руки.
— Какие же вы свиньи. Можем мы хотя бы раз пообщаться о чем-то нормальном? Например, о неконтролируемом росте выбоин в нашем городе или, не знаю, о фондовом рынке?
Парни смотрят на него так, будто Скотти предложил им надеть средневековую одежду и грабить местные деревни, но затем Рай задумчиво потирает щетину.
— Я слышал, что бобы подешевели на четверть.
— Фасолинки20? — на полном серьезе интересуется Уип.
— О, да ты в теме, — широко улыбается Рай.
Они хлопают по ладоням друг друга, а Скотти издает звук брезгливости.
— Ой, слезай с пьедестала, Скотти, все гоняют лысого, — негромко смеясь, настаивает Уип. А затем окидывает присутствующих вопросительным взглядом. — Кто-то хочет возразить?
Ясно, что каждый из присутствующих делает это, но никто не произносит ни слова, оставляя друга барахтаться самостоятельно. И хоть я теперь в команде Джона, раздражение Уипа восхитительно.
Я наклоняюсь к нему.
— Я это делаю. Все время. В смысле, тереблю фасолинку.
Наступает момент напряженной тишины, когда фоновый шум ресторана выходит на первый план, а все взгляды обращены ко мне.
А потом Джон разражается счастливым смехом.
— Боже, ты идеальна. — Он кладет ладонь на мою щеку и дарит мне быстрый, но томительный поцелуй, а когда отрывается, на его губах играет улыбка. — Никогда не меняйся.
Я прижимаюсь к Джону, готовая принародно забраться к нему на колени, а кончиками пальцев касаюсь твердых мышц груди.
— Продолжай целовать меня так же, потому что ты на верном пути.
Блеск в глазах Джона дает мне ясное представление о том, что мы в пяти минутах от того, чтобы попросить чек и свалить отсюда. К черту душевные раны, он вполне способен залечить их.
— Уверена, что Джакс тебя удовлетворяет? — спрашивает Уип, врываясь в наш уютный мирок. — Вполне очевидно, что мы с тобой фанаты игры одной рукой, не стоит даже упоминать, что я горячее и намного талантливее этого парня.
Джон отталкивает его.
— Разве только в твоих мечтах. И с этого момента, чувак, держи свои руки так, чтобы мы их видели.
— Поддерживаю, — вклинивается Джулс.
Я смеюсь вместе со всеми, и это наполняет меня теплым сиянием чистого счастья. Счастья и удовольствия. У меня никогда не было такого опыта. Я понятия не имею, что с этим делать. И именно этот момент выбирает судьба, чтобы спустить меня с небес на землю.
Каким-то образом миновав охрану, в кабинку проникает мужчина. Судя по всему, никто кроме меня этого не заметил. Кажется, весь мир замедляется, когда я узнаю этого человека. Я мечтала о нем, вела с ним беседы в своей голове и так долго ждала от него хотя бы слова признания, что мой внутренний ребенок опасается, будто это мираж. Повзрослевшая и заматеревшая я надеюсь, что так оно и есть.
Помимо того, что немного постарел и вырастил окладистую бороду вместо гладко выбритого лица, выглядит он точно так же. Жилистый, крепкий, с выцветшими рыжими волосами и холодными голубыми глазами. Он смотрит прямо на меня, без угрызений совести и колебаний, как будто прошли не годы, а всего несколько минут. И ведет себя настолько уверенно, что это заставляет меня на миг задохнуться.
Сидящий сбоку от меня Джон поворачивается посмотреть, что меня так расстроило, и я чувствую, как он дергается.
— Дерьмо, — выдыхает Джон.
Сидящий напротив Рай тоже поворачивается и бледнеет.
— Вот черт.
Их слова медленно проникают сквозь мое оцепенение. Они решили, что это прорвался фанат?
Но потом я поднимаюсь и прохожу мимо сидящей с краю кабинки Бренны. В висках пульсирует, когда я приближаюсь к нему.
Отец улыбается и широко разводит руки.
— Стелла, моя дорогая.
Чувствуя себя сплошным комком боли, я отстраняюсь и обхватываю себя руками. Спиной натыкаюсь на что-то твердое и теплое. Джон. Опустив ладони на мои плечи, он крепко сжимает их.
Папа замедляет шаг, и его улыбка становится натянутой.
Смутно осознаю, что мы привлекли всеобщее внимание. Вокруг нас суетятся охранники, но Джон поднимает руку, чтобы остановить их. Они тормозят, но не выходят. А я все это время таращусь на отца, словно застряла в ночном кошмаре. Потому что и другие мысли уже начинают мелькать в голове. Он здесь… там, где находится группа, и это означает, что он в курсе, с кем я.
Осознание накрывает, словно бетонной плитой: он пришел не за мной, а за деньгами.
Глава 25
СТЕЛЛА
Отец здесь. Мой отец. Не могу поверить. Долгие годы я старательно готовила речь для встречи с ним, представляла, как поведу себя. Сценарии я рисовала себе разные: иногда кричала на него, иногда плакала. В моменты особой ранимости фантазировала, как буду обнимать его и умолять не бросать меня снова.
Сейчас, когда он наконец-таки объявился, все, что я могу — это молча сидеть в оцепенении на заднем сиденье массивного внедорожника Джона. Понятия не имею, как мы здесь оказались. Помню лишь, как Джон вывел нас с отцом из ресторана. А потом просто шла, а в ушах звенело настолько громко, что я ничего не слышала.
Теперь я в машине, посередине сидит Джон, буквально став барьером между мной и отцом. Хорошая идея, но она не работает.
Отец подается вперед.
— Со…
— Ни слова, — перебиваю его хриплым голосом. — Не говори мне ни слова, пока мы не доберемся до…
Черт, а куда мы едем?
— До моего дома, — мрачным тоном подсказывает Джон.
Его тело напряжено не меньше моего. Меня радует, что он сочувствует мне, но я все равно чувствую себя паршиво и абсолютно выбитой из колеи.
— Достаточно далеко, — замечает отец, пожав плечами, как будто это не имеет значения.
Меня пробирает дрожь, и Джон прижимается к моему плечу. Он не пытается взять меня за руку, и я благодарна ему за то, что не делает жестов, которые могут привлечь отцовское внимание. Это хорошо. Только вот Добрый Старый Папочка уже разнюхал все о моих слабостях и слабостях Джона в первые несколько секунд, когда увидел нас вместе.