— Спасибо за доверие, — говорю я, едва обретаю дар речи. — За то, что не побоялась упасть в омут любви с головой. Обещаю, Стелла, я всегда буду рядом, чтобы поймать тебя.
— Ты уже поймал меня. — Ее голос звучит для меня, словно песня. — На крючок. В ту секунду, как украл мое мятное мороженое с шоколадной крошкой.
Ухмыльнувшись, обнимаю ее за плечи, и мы покидаем мост.
— Да неужели? Кнопка, мы оба знаем, что воришкой была именно ты.
— Неправда! Ты знал, что я охотилась за мятным.
— И за поцелуем?
Она краснеет.
— Ладно, твоя взяла. В смысле, ты видел себя? Как я могла сопротивляться?
Смеюсь так громко, что слышно на весь парк, и поднимаю Стеллу на руки, как в тот день, когда переносил ее через лужу.
— Я люблю тебя, Стелла Грей.
Она кладет голову мне на плечо.
— И я тебя люблю, Джон-Джакс Блэквуд.
Эпилог
СТЕЛЛА
Сейчас осень — мое любимое время года в Нью-Йорке. В этот период здесь свежо и прохладно, в воздухе временами витает запах жареных каштанов, разносящийся по аллеям. Листья приобретают оранжевый и золотой цвет, но большие лужайки, устилающие центральный парк, по-прежнему изумрудно-зеленые. Но сейчас вы явно не заметите эту деталь из-за скопления народа.
Подпрыгивающая толпа обращена к установленной под поблекшим небом сцене. Она начинает скандировать: «Килл-Джон». Выкрики перерастают в рев, когда Джон, Киллиан, Уип и Рай выбегают на сцену и машут присутствующим рукой.
Джон через голову накидывает ремень от гитары и подходит к микрофону. Боже, как сексуально мой мужчина смотрится на сцене, раскачивая бедрами и шаловливо улыбаясь. На нем оливково-зеленая футболка, обтягивающая тугие мышцы, а когда Джон берет микрофон, то к этому зрелищу добавляются напрягшиеся бицепсы. Клянусь, половина зрителей сходит с ума от его вида, увеличенного на огромном экране за сценой. В этот момент он превращается в Джакса Блэквуда.
Джакс широко улыбается, а какая-то девушка из толпы кричит о вечной любви к нему. Его глубокий голос эхом разносится по парку.
— Привет, Нью-Йорк! — Крики усиливаются. Он делает паузу, ожидая, когда шум немного стихнет. — Сегодняшний вечер особенный. Он посвящен прекрасным людям, которых мы потеряли, и всем, кто страдает молча. — Кто-то принимается свистеть, но остальные умолкли, поэтому слышно, с каким волнением в голосе Джакс продолжает: — Сегодня вечером мы решительно заявим миру: больше нельзя отмалчиваться, когда дело касается психического здоровья. И дадим людям понять, что их будут любить, несмотря ни на что.
Слезы застилают мне глаза. Прижимаю руку к сердцу. Я несколько месяцев работала над первым проектом для «Килл-Джон», который должен был помочь организовать данный концерт. Десятки артистов пожертвовали своим временем, чтобы выступив на этой сцене, повысить осведомленность о психическом здоровье и суицидальных наклонностях. «Килл-Джон» выступят первыми, в основном, исполняя песни кумиров, которых мы все потеряли.
Киллиан начинает играть, буквально вспарывая воздух мощным гитарным риффом, Уип и Рай присоединяются. Толпа в бешеном восторге. Джакс начинает петь «Drain You» группы Nirvana. Песня далеко не сладкая или сентиментальная, но Джакс сказал, что это была одна из любимых песен Кобейна, поэтому «Килл-Джон» выбрали именно ее.
Впрочем, играют они не как Nirvana, а по-своему, уникально. Я пританцовываю, наблюдая, как мой мужчина, одновременно сдержанный и источающий уверенность, наклоняется к микрофону. Как только песня заканчивается, Киллиан и Джакс начинают петь дуэтом «Fell on Black Days» группы Soundgarden.
Мне нравится смотреть на этих двоих, на то, как они заряжают друг друга, как отходят назад и делятся своей энергией с Раем и Уипом. Эти парни — слаженный механизм с безудержным энтузиазмом. Абсолютная радость, которую они испытывают, очень заразительна.
Когда парни играют «Apathy» и «Rush Love» — свои новые песни — их энергия озаряет ночь. Затем потный и великолепно выглядящий обнаженным по пояс Джакс откладывает гитару и поправляет микрофон.
— Сегодня вечером вы услышите много классики. Однако эта песня немного отличается. Она для кое-кого особенного. — Каким-то образом наши глаза встречаются, и он одаривает меня той тайной улыбочкой, которая принадлежит только мне и никому больше. — Для Стеллы, окончания всех моих бесплодных поисков.
Я посылаю ему воздушный поцелуй, в то время как мое сердце совершает кульбит.
Киллиан пользуется возможностью и спрашивает со смехом:
— Ты уверен? Все может пойти не по плану, чувак.
Уип отбивает театральное «ба-дум-тсс» на барабанах. Зрители смеются. Все поклонники «Килл-Джон» в курсе, как однажды опозорился Киллиан, посвятив Либби песню Принса «Darling Nikki». Парень просто не понял, что смысл в песне был совсем не тем посланием, которое он собирался ей передать.
Джакс ухмыляется.
— В отличие от тебя, я обращаю внимание на тексты песен. — Он через плечо одаривает меня влюбленным взглядом, а затем возвращает внимание к толпе. — Надеюсь, ты знаешь слова, чтобы подпевать мне.
Несмотря на подколы, они явно все спланировали. Рай начинает играть на клавишных, и группа подхватывает. Через пару мгновений я узнаю эту песню. Широко улыбаюсь, а на глаза наворачиваются слезы. Стоящая рядом Бренна со счастливой улыбкой толкает меня в плечо.
Хриплым от эмоций голосом Джакс поет «In Your Eyes» Питера Гэбриела, почти всю песню удерживая взгляд на мне. Тысячи голосов в толпе поют в унисон с ним. По коже пробегает дрожь, в этот момент я понимаю, что значит для Джакса выступать на сцене, как у него радуется душа и как он делится своей радостью с миром. Я тоже пою, вкладывая в песню всю себя.
Как только выступление заканчивается, Джакс уходит со сцены, на ходу махая рукой в знак благодарности ликующим фанатам. И направляется прямо ко мне, даже не ища взглядом, будто точно знает, где я находилась все это время. Джакс, весь потный и пылающий от неудержимой энергии, улыбается мне, а я бросаюсь в его объятия.
— Я люблю тебя.
Подняв на руки, он крепко меня обнимает, и только потом опускает на землю.
— Я тоже тебя люблю, Стелла-Кнопка.
— Я очень горжусь тобой, — сообщаю, целуя его щеки, губы, подбородок.
Джакс посмеивается и прижимает мне к себе.
— Ты завелась, да?
— Целиком и полностью, — без капли стыда шепчу ему на ухо, наслаждаясь тем, как он возбуждается, скользит рукой вниз и хватает меня за попку. — Когда мы сможем уйти?
— Точно не в ближайшее время, — с тихим стоном отзывается он.
Я вполне могу подождать. Ради него я буду ждать столько, сколько потребуется, ведь он этого заслуживает.
***
На следующий день Джон выпроваживает меня из дома, собираясь куда-то отвезти, но не признается куда.
— Даже никакой малюсенькой подсказки? — интересуюсь, пока мы спускаемся на лифте.
Я так и обитаю у Бренны, но большую часть времени провожу у Джона. Мы не обсуждали совместное проживание, и, кажется, этот вопрос — последний, негласный барьер между нами — повис в воздухе.
Без понятия, почему не поднимаю эту тему. По всей вероятности, где-то на подсознательном уровне я продолжаю строить вокруг себя стены. Думаю, Джон догадывается о моих чувствах, поэтому и не заводит разговор, просто каждый день отдает себя без остатка. А мне от этого еще хуже, потому что с каждым днем люблю его все сильнее.
Мы выходим на улицу, Джон тормозит такси и называет адрес в Мюррей-Хилл — районе с массивными старыми особняками, усаженными деревьями улицами и возвышающимися по периметру громоздкими кирпичными высотками. Я не особо обращаю внимание на то, куда мы едем. Все мое внимание сосредоточено на находящемся рядом мужчине.
Чувствую тепло, исходящее от гладкой кожи, соприкасающейся с моей. Знакомый пряный аромат сводит с ума, отчего я страстно желаю наклониться и прижаться лицом к изгибу его шеи, местечку, которое так люблю. Мне нравится осознавать, что если поцеловать его туда, Джон вздрогнет, а затем издаст низкий грудной стон и притянет меня к себе.