Довлатов
Истинное мужество состоит в том, чтобы любить жизнь, зная о ней всю правду.
От редакции
Книга, которую вы держите в руках, изначально была другой. В нее входило значительно большее количество фрагментов из сочинений и писем Сергея Довлатова, полнее раскрывающих особенности его личности и творчества. Кроме того, книгу, согласно канонам серии «Жизнь замечательных людей», должны были украсить фотографии, запечатлевшие весь жизненный путь героя, его родных, друзей и недругов.
Жизнь Довлатова была богата трагикомическими ситуациями, в полной мере отраженными на страницах его книг. Неудивительно, что выход книги о нем в серии «ЖЗЛ» тоже обернулся своего рода трагикомедией. Признаемся, что, заключая договор на биографию Довлатова с известным петербургским прозаиком Валерием Поповым, мы не были готовы к такому повороту событий. Однако уже на стадии работы над рукописью до нас дошли слухи о повышенном и достаточно ревнивом внимании к будущей книге со стороны знатоков и толкователей довлатовского наследия. Обычное дело для России — писатель, при жизни недополучивший внимания и добрых слов со стороны коллег, критиков, а порой и близких, посмертно становится «иконой», которую не позволяется не только критиковать, но и объективно исследовать.
Довлатов, изображенный Поповым — не икона. Это живой человек, не лишенный недостатков, совершающий ошибки, но неизменно вызывающий сочувствие и глубокую симпатию автора. Право на эти чувства Валерию Попову дает давняя дружба с героем его книги, прерванная на много лет вынужденной эмиграцией Довлатова, но оставившая неизменной их взаимный интерес друг к другу. Писательский дар Довлатова и Попова рождался, можно сказать, на соседних улицах «оттепельного» Ленинграда, среди бурного кипения других молодых талантов — Бродского и Кушнера, Горбовского и Рейна, Битова и Голявкина. Это «избирательное сродство» придает особую ценность как житейским наблюдениям автора, так и его мыслям о творчестве Довлатова и литературе вообще.
Однако эти аргументы не остановили упомянутых ревнителей, которые еще до знакомства с книгой Попова почему-то предположили, что она порочит образ Довлатова. Эту мысль они сумели внушить наследникам покойного писателя, которые через своего адвоката обратились к издательству «Молодая гвардия» с грозным письмом. Там со ссылкой на статьи Конституции РФ и Гражданского кодекса говорилось, что издание книги о Довлатове в задуманном автором и издательством виде будет «грубым нарушением норм авторского права, а также охраняемых законом нематериальных благ». Прежде всего это касалось воспроизведения любых фотографий, на которых запечатлен Довлатов — согласно новым положениям российского законодательства, для любого правомерного использования фотографии нужно согласие не только ее автора, но и всех (!) изображенных на ней лиц. Запрет касался также использования многих писем Довлатова, в том числе его переписки с Игорем Ефимовым — ее публикация в свое время была признана незаконной решением суда. В случае несоблюдения этих требований с «Молодой гвардии» угрожали взыскать аж целых пять миллионов рублей.
В адвокатской претензии ничего не говорится о первопричине недовольства наследников Довлатова готовящейся книгой Попова. Этой причиной не может быть нарушение авторских прав — ведь издательство сразу выразило желание оплатить все запрошенные правообладателями суммы и учесть все их поправки, для чего выслало рукопись вдове писателя. Автор уже вносил в текст поправки по замечаниям Елены Довлатовой, но эту конструктивную работу внезапно прервал уже упомянутый категорический запрет. Повод был высказан наследниками в письме в издательство: «В своей книге Попов, странным образом перетолковывая материалы, искажает, а зачастую и порочит личность Довлатова. Это уже диффамация». Диффамация, согласно словарю русского языка — «оглашение в печати сведений, позорящих кого-либо». Быть может, диффамацией сочтены те факты из жизни писателя, которые «неудобны» для его родственников — но без которых невозможно понимание его личности и творчества? Или те письма, где Довлатов откровенно рассказывает, какой тяжелой ценой дался ему успех, где он кается в своих недостатках? Но письма эти давно уже всеми прочитаны, причем — с пониманием и уважением, как и другие строки Довлатова, без которых его образ не полон. Да и довлатовская семья в вопросе запрета писем не единодушна. К примеру, сводная сестра писателя Оксана Мечик-Бланк опубликовала письма Довлатова из армии с согласия его отца Доната Мечика, заявившего: «Я абсолютно убежден, что Сережа был сторонником открытости писем».