Довод для прощения
Это снова случилось, но случилось по-другому
Три года назад
Пойти к его дому, как чертовой побирушки, меня толкнула нужда. Накануне, позвонила Ника и сказала, что квартиру они наконец-то продают, долго извинялась, но что мне сказать на это? Пожалуйста, подожди немного? Я беременна от своего женатого любовника? Такое вывалить на подругу, от которой я скрывала свои отношения, не могла.
Тем более…у меня появился повод его увидеть…
Так глупо.
Я все еще цеплялась за призрачную надежду, что все это какой-то прикол или розыгрыш. Или возможно…так надо?
«Просто сейчас так надо» — повторяла себе каждый день перед сном, пока ждала его у окна.
Не приехал. Даже близко его не было...
А потом я узнала, что Влад решил отказаться от политики по семейным обстоятельствам и уехать в Европу. Месяц прошел, а у него все так поменялось…
Догадаться, почему именно он улетал, несложно, наверно? Скорее всего, это было условие Евы? Или так они пытались наладить свои отношения? Хотя даже тут я умудрилась найти знак для себя: он уезжает, потому что ему сложно. держаться. от меня. подальше.
Ну не дура ли!
Вспоминаю его взгляд, тот мимолетный взгляд, которым он меня ошпарил…и не узнаю. Он никогда так не смотрел — будто сквозь, понимаете? Будто и не я вовсе стою под дождем…пока его сранная жена получает свою сатисфакцию.
Господи, пусть и нельзя так говорить, но как же я надеюсь, что вам обоим прилетит за то, что вы сделали…как же я надеюсь, пока сижу на кухне в папиной квартире и сжимаю пухлый конверт с деньгами во внутреннем кармане джинсовки.
А сама глаз поднять не могу.
Мне так стыдно…что мне снова придется унижаться. И признавать правоту Инны не хочется…а придется. У меня выбора другого нет…
— Жень, не молчи… — обеспокоено говорит папа, хмуро глядя на меня.
Знаете? Я бы предпочла, чтобы еще одна сранная жена так дальше меня и игнорировала, но она якобы жарит картошку, как будто чувствует.
А меня дико тошнит.
Я шумно выдыхаю, чтобы не поделиться новостями самым красочным и запоминающимся образом, а потом шепчу.
— Я могу вернуться домой?
Ха!
Раздается и отбивается от стены.
Кто именно владелец этого «ха», думаю ясно? Папа на нее косится, но ничего не говорит, зато мне вот кивает по-доброму…
— Конечно, Жень, что за вопросы?
— Богачи, видимо, в Ниццу свою свалили, да? А нас не взяли...
— Инна, прекрати.
Инна прекращает, но, я уверена, ненадолго. Тем более, приступ тошноты подводит меня под монастырь: приходится резко вскочить и нестись в ванну.
Ну и, собственно, все. Как я и говорила — самое красочное признание из всех возможных.
Когда я захожу обратно, уже всем плевать и на картошку, и на гипотетическую, ядерную войну, которая могла бы гипотетически развязаться прямо в нашем дворе. Инна смотрит на меня расширенными глазами, потом резко опускает их к животу, который я защищаю ладонью, и тут же выпаливает.
— Беременна…Ты беременна!
А у меня нет сил защищаться.
Их просто не осталось.
Я дышать нормально не могу, у меня от боли душевной все тело сводит, сердце на разрыв, какое там защищаться? Закрываю ладошками лицо и начинаю плакать. Возможно, это гормоны? Мне бы хотелось на них все спихнуть, но правда в том, что я просто больше не могу. Не могу…
— Женя, маленькая…— папа отчаянно подается на меня, но я не могу слышать этого слова!
Истерика становится плотнее, и я отшатываюсь от него в стену, а Инна начинает голосить…
— Я так и знала! Знала! Притащила мне в подоле спиногрыза! Как ты могла?! Трахаться научилась, а презервативами пользоваться нет?!
— Инна, закрой свой рот! — рычит папа, и я впервые вижу его в таком бешенстве, поэтому замираю.
Инна тоже. Правда снова ненадолго.
Она фирменно оскаливается, плавно переводит взгляд на меня, ошпаривая ненавистью, а потом усмехается гадко.
— Ты там про аборт говорила? Ну и? Сходи. Сделай. Ты же голосила об этом, так вперед! И нечего слезы лить! В следующий раз думать будешь!
Это. Приговор.
Мне так страшно…Колошматит, потому что я не знаю, что делать. Как я буду воспитывать ребенка? Что станет с учебой? С карьерой? Все перечеркнуто одним жирным именем: Владислав — гори в аду — Довод. Который обещал мне весь мир, а сам не смог даже расстаться лично.
Он бросил меня по смс-ке! Как самый настоящий мудак!
Но…
Ребенок…
Я касаюсь рукой живота, где живет моя кроха, и понимаю, что убить его позволю только через собственный труп. Ни за что! Никогда! Никому! Близко! Не! Позволю! Подойти!