– Кто вообще решил, что это вы с рыжим планируете Хэллоуин? Не то, чтобы я горел желанием, но с каких это пор моего мнения даже не спрашивают?
Они вышли в холл, что обозначало, что четвертый этаж благополучно проверен: никаких нарушителей, никакого Пивза, никаких ебущихся по углам старшекурсников. Дальше их пути расходились – ей нужно было подниматься наверх, в башню Гриффиндора, а ему – спускаться в подземелье в гостиную Слизерина. И ему вдруг стало странно, что он не свалил в ту же секунду, а затормозил на верхней ступеньке и продолжил разговаривать с ней. Что за пиздец?
– Это обсуждалось на собрании, но, постойте-ка! Ты ведь не ходишь на собрания, какой сюрприз, – она поморгала своими глазами, и Драко обнаружил, что на ней слишком обтягивающий свитер. – Так что прости, Малфой. На этот раз мы обойдемся без тебя. И, кстати, я пыталась подойти к Пэнси с этим вопросом, но она сделала вид, что я привидение, и посмотрела сквозь меня. Твоя подружка тебя достойна, вы официально самая гармоничная пара в школе.
– Не слишком ли ты распизделась?
Все шло к конфликту. Так, как он любил.
Она полыхала и все светилась желанием разругаться в хлам. Так, как он любил.
Она даже смотрела слегка насмешливо, гордо и высокомерно. Так. Блять. Как он любил.
– Ты задал вопрос – я тебе ответила.
И когда она оказалась так близко? Или это… ебаная…
– Лестница! – заорал он, теряя равновесие. Грейнджер машинально протянула руку, хватая его за рукав. Еще секунда, и лестница бы отъехала, а они дружным сцепом полетели бы в пролет вниз головой, но он успел затащить ее на свою ступеньку перед тем, как конструкция начала двигаться – медленно, грузно, скрипя железными рычагами на весь чертов коридор.
Он вцепился в перила рукой и отшатнулся назад – его нихуя не прельщали такие способы передвижения. Грейнджер отскочила от него и тоже обхватила рукой деревянную балку с другой стороны. Ее волосы выбились из пучка и рассыпались по плечам так пиздецки уродливо. Малфой подумал, что это последнее, на что он должен был обращать внимание в тот момент, когда сраная лестница двигалась, меняя свое направление.
Грохот стоял невообразимый, а примерно на середине пути их просто подкинуло, и Драко больно ударился затылком, сползая вниз, прямо на ступеньки. Еще один толчок.
– Блять, она издевается?!
Грейнджер тоже села, очевидно, решив, что так будет меньше трясти.
По всему выходило, что гребаная лестница не собиралась менять направление, она решила просто описать круг и встать на то же место, где была. Двигалась она медленно, громко, и лучше было вообще не шевелиться, потому что от следующего толчка был риск свалиться вниз.
Он посмотрел на Грейнджер.
Она сидела и не дышала, уставившись на него в ответ. В темноте ее глаза горели то ли страхом, то ли адреналином – хер его разберешь, и Драко до боли в груди захотелось вспомнить вкус ее губ. Вкус ее слез и отчаяния, вкус жизни, крови, грязи и медового печенья. Вкус ее слабости и ее силы. Ее настоящий вкус.
Она не моргала и, кажется, не дышала. Сидела напротив – так близко, что можно было податься вперед, опереться на одно колено и оказаться прямо между ее разведенных ног. Завалить ее прямо здесь и просто сминать худое тело в руках, вжимать в себя, гладить руками, притягивать, трогать… Вдыхать. Она бы скулила и ерзала, а он пачкался о ее кожу, облизывал ее лицо, сжирал эти слои грязи один за другим, пытаясь насытиться. Толкаясь, злясь, ненавидя, но целуя, проникая, впуская в себя. Целиком.
Лестница с грохотом встала на место.
Драко закрыл глаза и сделал глубокий вдох, дожидаясь, пока грязнокровка уйдет, ничего не сказав.
Что-то происходило с ним. Что-то неправильное и ужасное.
====== Глава 10 ======
– Ты невыносим! – Гермиона попыталась отобрать у Рона свое перо, но тот лишь рассмеялся и отвел руку за спину так, чтобы ей пришлось тянуться за ним.
– Сама ты невыносима!
Гермиона подалась вперед, Рон увернулся и встал, провоцируя ее на нешуточный бой. Она почувствовала, как краска прилипает к ее лицу. Нет, ну что, им по девять лет, что ли? Не будет она за ним бегать.
– Знаете что? Вы оба невыносимы, – наверное, стоило проигнорировать этот голос, как они оба игнорировали его почти весь вечер. Но он не умолкал: – Настолько невыносимы, что мне, глядя на вас, хочется выблевать свою печень.
– Так уйди, Малфой. В чем проблема?
– О да, я уйду. И тогда вы двое притащите в замок маглов, гномов и прочую падаль, как декорации к Хэллоуину. Нет уж, спасибо.
Он лежал на парте. Его длинные ноги свисали с нее, и он раздражающе стучал пятками своих ботинок по ножкам. Руки Малфой подложил себе под голову и, вполне очевидно, чувствовал себя при этом очень комфортно.
Рон и Гермиона переглянулись и синхронно закатили глаза. Гермиона встала напротив него.
– Ты бы хоть одну идею подкинул, раз вызвался помогать.
– Идея! – Малфой сел. Рон подпер спиной стену и скрестил руки на груди, приготовившись слушать. Гермиона почувствовала, как у нее начался жар – после лежания на столе волосы слизеринца оказались в непростительно сексуальном беспорядке. – Давайте подожжем хижину Хагрида и будем прыгать через нее, как через костер! Э-ге-гей!
Он притворно весело взмахнул руками, подмигнул Рону и принял более удобную позу – скрестил по-турецки ноги.
Гермиона вздохнула и вырвала свое перо у Рональда из рук.
– Знаешь, Малфой, тебе не удастся вывести нас из себя, как бы ты на это ни надеялся, – она села обратно за стол, который заняла, и вычеркнула из длинного списка несколько деталей, которые они с Роном только что отмели.
– Эх, – показушно вздохнул Малфой.
А потом он начал разглядывать свои ногти, и Гермионе пришло в голову, что, вероятно, он сейчас развлекался за их счет. Она покосилась на него. Потом посмотрела на Рона, который делал вид, что думал, а на самом деле, просто гонял по голове не имеющие ценности мысли. Ей в голову пришла идея.
– Малфой прав.
– Что? – удивился Рон.
Малфой же расхохотался, опрокидываясь обратно на спину.
– Даже грязнокровка мечтает избавиться от Хагрида, я же говорил.
– Я не об этом, идиот!
– Следи за языком!
– Костер. Ты прав только насчет костра. Вспомните все предыдущие праздники – они всегда проходят в замке, даже летом.
Малфой снова сел и покачал ногой.
– О каких праздниках идет речь? Тут никто ничего не устраивает кроме Святочного бала, тупой подари-друг-другу-бумажное-сердечко традиции в феврале и походов в Хогсмид.
Гермиона встала.
– Поэтому мы и здесь, разве нет? Чтобы придумать что-то новое.
Рон покивал, меняя позу – он оперся одной ногой на стул, а руки запихнул в карманы.
– Гермиона права.
Малфой спрыгнул с парты. Его мантия зашелестела и складками упала на его спину. Гермиона отвела глаза.
– Знаете что? – спросил он. – Я пойду.
– Ты же только что пришел.
– Меня бесит в вас буквально все. Я серьезно. Ваш энтузиазм просто зашкаливает, но ваши предложения все еще звучат так, словно вы школьники.
Рон хмыкнул:
– Мы и есть школьники.
– О чем я и говорю. Хотите нормальную вечеринку? Заставьте учителей с нее свалить, и дайте старшекурсникам алкоголь. А на улице это будет происходить или в замке – всем плевать.
И он просто ушел, предварительно выбив из Гермионы все мысли красивым подергиванием бровей.
Рон почесал затылок. Он молчал ровно минуту, пока она не посмотрела на него взглядом, который означал «да говори уже».
– Странно признавать это… – начал Уизли.
– Но он прав, я поняла.
Забини был занят за завтраком – он выковыривал косточки из вишен, которые Малфой почему-то отказался есть.
– У тебя на них наконец началась аллергия? – Блейз расплющил ягоду вилкой, та жалобно скрипнула и сок полился на белоснежную тарелку, подобно капелькам крови.
– Просто не хочется.
– Не бывает так, Драко, – что ему сделала бедная вишня, не было ясно, но он не хотел от нее отставать, как и от Малфоя. Его следующий вопрос прозвучал так: – Ты вчера вернулся в хорошем настроении или мне показалось?
Малфой прожевал кусочек бекона и посмотрел на друга так, что тот с перепугу перестал издеваться над вишнями.