Они ехали по лугам, по травянистой, похожей на две параллельных тропы дороге. Петляли мимо дубовых и липовых рощиц, мимо серебристых зарослей канареечника и осоки на болотах, и вдоль затейливых изогнутых озер-стариц с прибрежными желтыми пятнами кувшинок, с темно-синей щетиной камыша. На высоких берегах, почти над каждым озером стояли длинные шеренги покрытых травой шалашей, дымились костры, чернели закопченные котлы на треногах. Это были все станы дальних, погоревских. Свои колхозники шалашей не строили - ночевать ездили домой, а обед варили - котлы вешали прямо на оглобли. Свяжут оглобли чересседельником, поднимут повыше да подопрут дугой, на чересседельник вешают крючки с котлами. По этим высоко поднятым оглоблям Николай Иванович еще издали безошибочно узнавал - свои стоят или погоревские.
И председательскую "Волгу" узнавали еще издали; бабы опускали грабли наземь, и все, словно по команде, приставляли руки козырьком ко лбу; а мужики застывали с вилами в руках - зубья кверху, как с винтовками "на караул"; а те, что стояли на стогах, как на трибунах опускали руки по швам. Все напряженно ждали, заедет сам или мимо пронесет.
От ближних станов бросились наперерез "Волге" двое верховых. Они скакали по высокой, по брюхо лошадям, траве, так что конских ног не видно было, отчего казалось, что они плывут, только локтями отчаянно махали и каждый придерживал рукой кепку на голове.
- Останови! - тронул Севку за плечо Николай Иванович.
Когда верховые вылетели на дорогу, в ногах у лошадей оказались еще две косматых собаки. Они с хриплым лаем завертелись возле машины, подпрыгивая и злобно заглядывая в стекла кабины. Николай Иванович высунулся в дверцу:
- Ну что?
- Николай Иванович, погоревские стадо запустили на наши луга. Сено в валках потравили! - верховые говорили вдвоем сразу, обступив с обеих сторон машину.
Николай Иванович узнал в одном из них объездчика по прозвищу Петя Каченя. Это был громоздкий и сырой малый лет тридцати с припухшими веками, с красным не то от солнца, не то от водки лицом. Он сидел охлябью в мокрых штанах и босой.
- А ты чего без седла ездишь, печенег? - сердито спросил его Николай Иванович.
- Да не успел оседлать.
- Что, бреднем рыбу ловили? А в седле за водкой кто-нибудь уехал?
- Да ее и рыбы-то нету, - Петя Каченя уклончиво косил глаза.
- Лазаешь тут по озерам, а у тебя луга травят! Где потрава?
- На Липовой горе.
- Акт составили?
- Да я еще не видал. Вон, Васька сказал... Подпасок с Пангюхинской мэтэфэ, - Каченя кивнул на своего напарника.
Васька, конопатый подросток, сидел так же в мокрых штанах и босой.
- Хороши сторожа! Мокроштанники! К вечеру чтоб акты на потраву были в правлении. Иначе я вас самих оштрафую. Поехали! - обернулся Николай Иванович к Севке.
Собаки снова залились злобным лаем и частым поскоком долго бежали возле передних колес "Волги".
До Пантюхина председатель так и не добрался. Возле самой "лавы" длинных дощатых мостков, в болоте лежал на боку трактор "Беларусь". Видны были только колеса - переднее маленькое и заднее огромное; они лежали как спасательные круги на мутной воде. Рядом, уткнувшись лицом в кочку, наполовину в воде валялся тракторист. Кто его вынул из затопленной кабины? Сам ли выбрался и дальше отползти не хватило силы? А может, изувечен до смерти при падении трактора?.. Нашлись добрые люди, оттащили в сторонку да и оставили в воде. Не все ли равно, где лежать ему теперь?!
Николай Иванович и Севка вылезли из машины, невольно остановились в скорбном молчании. Вдоль Пасмурки от лугов ехала, стоя на телеге, широкоплечая баба в подоткнутой юбке, с оголенными мощными икрами. Она крутила над головой концом вожжей и настегивала лошадь.
- Вот и за трупом едут, - сказал Николай Иванович. - Куда его черти несли?
Трактор оставил грязный след на старой дорожной эстакаде, обрывавшейся в болоте сгнившим мостиком. След затейливо извивался, как две ползущие из болота черные змеи.
- Эх, дьявол, зигзагом шел! - с восторгом заметил Севка.
- Надо посмотреть, наш, что ли? - сказал Николай Иванович.
Севка зашел по воде к передним колесам, засучил по локоть рукава, поболтал руками в воде - номер хотел нащупать.
- Нет, не могу определить.
- Может, тракториста узнаем? - Николай Иванович взял грязную тяжелую руку тракториста, стал нащупывать пульс.
- Да он курит! - крикнул Севка. - Вот бегемот!
Николай Иванович даже вздрогнул и руку выпустил:
- Брось шутить! Нашел место...
- Да ей-богу курит. Смотри!
В углу рта у тракториста, прижатая к кочке, торчала папироска.
- Отверни ему рожу-то! Дай посмотреть - наш, что ли? - крикнула баба с телеги, остановившись возле болота.
Николай Иванович приподнял обеими руками голову тракториста. Это был совсем еще молодой, перепачканный грязью и мазутом парень.
- Погоревский! - разочарованно махнула рукой женщина и повернула обратно лошадь. - Но!
- Да подождите! - крикнул Николай Иванович. - Может, на станы его свезти надо. Сам-то не дойдет.
- Проспится - придет. Пить поменьше надо, - сказала баба.
- Да что за черти занесли его сюда?
- В Пантюхино за водкой ехал, - ответила женщина.
- Здесь же дороги нет.
- Ему теперь везде дорога... Море по колено...
Николай Иванович взял тракториста за плечи и сильно потряс.
- Мм-э-эм, - коротко промычал тот и открыл розовые глаза.
- Ты как сюда попал? - спрашивал Николай Иванович, стараясь удержать тракториста в сидячем положении.
- Обы-ыкновенно, - ответил тракторист и посмотрел так на Николая Ивановича, словно забодать его решил.
- Оставь его, - сказал Севка.
Николай Иванович выпустил пьяного, и тот снова уткнулся носом в кочку.
- Вот она, молодежь-то нынешняя... С чертями в болоте ночует! - Женщина стегнула лошадь, закрутила концом вожжей над головой. - Н-но, милай! - и с Грохотом покатила прочь.
- Сто-ой! Вот шалопутная... Чего ж с ним делать? - спросил Николай Иванович.
- Да ну его к черту! Поехали, - сказал Севка.
Но сюда, уже заметив председательскую "Волгу", шли от дальних стогов пантюхинские бабы. Шли без граблей, с закатанными по локоть рукавами, все как одна в платках, и на некоторых, несмотря на смертную жару, были натянуты шерстяные носки. Николай Иванович пошел к ним навстречу.
- Что ж вы, горе не беда? Человек в воде валяется, а вы и ухом не поведете? - сказал Николай Иванович, подходя к бабам. - Хоть бы трактор вытянули.
- А он не наш... Погоревский!
- На чем его вытащить, на кобыльем хвосте, что ли?
- У них, видать, спросу нет на трактора-то... Намедни один их трактор неделю проторчал в затоне.
- Они рыбу ловить приезжали на тракторе.
- Жарынь... Кому работать хочется?
- Это что! Вчера на пожарной машине прикатили на рыбалку. Перепились все... У них и сети стащили.
Бабы обступили председателя полукругом, и наперебой корили погоревских, Николай Иванович посмеивался, подзадоривал их: