* * *
А начиналось все обыденно и повседневно. Это был один из самых первых конфликтов, затеянных группой людей, недовольных режимом. Откуда взялись эти люди, кто ими управлял, что конкретно они хотели — защитники порядка в городе не знали. Недовольные организовывали стычки с патрульными, демонстрации, сходки, бросали в патруль бутылки с зажигательной смесью и камни, минировали дороги, устраивали провокации в общественных местах. Они не представляли угрозы как таковой, но были большой занозой в заднице. Командиру патруля Джойсу Саммерсу это было известно, как никому. Сколько ребят оказывались в больнице после патрулирования потенциально опасных районов, не сосчитать. А ведь у каждого были родители, жены, дети или просто девушки, с которыми они встречались, но которые переживали за них не меньше, чем родные.
После ужасной войны, которая унесла жизни миллионов по всему миру, и последовавшего за ней кризиса людей вообще осталось немного. Жалкие кучки выживших объединились в уцелевших городах и старались хоть как-то существовать на осколках цивилизации. Город в котором жил Джойс Саммерс, был одним из немногих, в котором сохранилось подобие прежней жизни, хотя саму эту «прежнюю жизнь» Джойс уже не застал. Он родился в этом разрушенном городе, в общине, под предводительством человека, который взял на себя груз проблем выживающих, определил каждому занятие по силам и возможностям. И конечно, главным вопросом на повестке дня была и остается безопасность. Родители Джойса были патрульными, и сам он пошел по их стопам. А ту самую «прежнюю жизнь» Джойс видел только на картинках в старых потрепанных журналах.
Выживать в городе было трудно. Когда люди немного оправились от потрясения и стало ясно, что цивилизация откатилась на много шагов назад, делать было нечего — пришлось обеспечивать себе пропитание охотой, рыбалкой, некоторые смогли наладить сельское хозяйство на окраинах. Топлива и оружия становилось с каждым днем все меньше, людей не хватало, чтобы обеспечить необходимым тех, кто остался. Другие города тоже были, и в некоторых даже работали заводы. Джойс никогда не вникал, откуда у них машины и оружие, просто принимал это как должное. Слышал, что города обмениваются излишками, но дело шло туго, каждый норовил оторвать себе кусок побольше. И без организованной системы безопасности ничего не получилось бы — патрули следили за порядком и распределением и без того скудных ресурсов. А теперь ко всем этим проблемам добавились теперь еще и недовольные лидером. Было проведено множество операций, провальных и удачных, прежде, чем растерянные патрульные поняли, что же все-таки вызвало недовольство тех, по ту сторону. В основном недовольные не хотели, чтобы правил Лидер. Хотели прибрать власть к рукам, считали, что распределение ресурсов несправедливо и давно уже можно было бы наладить жизнь лучше. Они называли это борьбой за свободу. Зачем все это могло быть нужно, командир патруля не мог понять. Совсем. А еще большее раздражение вызывало, что из-за чужой глупости его ребята подвергаются опасности, в последнее время и смертельной тоже. В один из таких конфликтов, когда понимание что происходит уже было, а раздражение от этого еще не сошло, к командиру привели пленных. Две девки и два парня. «Ох, и отыграюсь же я на них во время допроса, только бы скорее попасть в штаб, там я распишу все их недовольство полной ложкой!» — Так, и что это у нас за херня? Давайте их в машину, быстро! — скомандовал подчиненным Джойс. Пленных увели патрульные, но одна из девиц стояла и отказывалась идти. Дерзко и ожесточённо смотрела на командира и не двигалась с места. — Херня у тебя в штанах, урод! Имей хоть какое-то уважение, с людьми разговариваешь, а не с отбросами! — девица выплюнула слова едко, нагло, явно нарываясь на скандал. Джойс Саммерс не очень хорошо понимал общественный уклад, но опыт в патруле у него был богатый. Терять контроль в таких случаях нельзя, можно сильно подставиться. Он подошел к девице и ударил ее по щеке наотмашь. Спокойно, без эмоций, но девка должна была знать свое место. — Ты — молчишь, — он говорил тихо, почти невозмутимо. — Открываешь свой поганый рот, только когда тебе задают вопрос. Поняла? Девица не нашла ничего лучше, как плюнуть в лицо. Ну что ж, сама напросилась. Удар, и она уже лежит на земле. Еще один, ногой в живот, и воздух резко выходит из легких, вырвав у девицы сдавленный стон. — Ублюдок, ничего не можешь, кроме как бить слабую, связанную женщину. Ты просто трус! Трус и кретин! Командир присел перед женщиной на корточки. Принялся с интересом рассматривать ее. «Она говорит, как одна из наших. Только у патрульных обвинение в трусости звучит оскорбительнее, чем посыл в пешее путешествие с эротическим уклоном». — Как твое имя, шлюшка? — прищурился он. — Шлюшка? — хмыкнула она презрительно. — Это так разговаривают с женщинами в вашем продвинутом обществе? — Я задал тебе вопрос. Если не хочешь сломанных ребер, отвечай на него! — А как хочешь, так и зови. Ты такой тупой, что вряд ли запомнишь мое имя. Тяжело вздохнув, мужчина поднялся и неторопливо пошел к машине. Оттуда он выдернул другую девицу и задал ей тот же вопрос. — Как зовут вот эту соску? — хорошенько встряхнув недовольную, показал он пистолетом на пленницу. — Быстро отвечай! Не ответишь, я буду простреливать тебе по суставу до тех пор, пока не узнаю ее имя. — Эл, да скажи ты ему! — нервно затараторила испуганная брюнетка. — Все равно он узнает… — Заткнись, Мар. От меня он ничего не узнает. Пусть догадается, напряжет свои дебильные мозги. — Мое имя Марджа Уайт, — сообщила девушка после очередной встряски и довольно аргументированного тычка пистолетом в висок. — Ее зовут Эллисон Шепард. Не скажу, что приятно познакомиться. Командир задумался. «Шепард. Знакомая фамилия. Был я знаком с одним Шепардом, из особого отдела. Интересное вырисовывается кино». — Кем тебе приходится Джеймс Шепард? — спросил он у все ещё лежащей на на земле девицы. — И что ты делаешь в компании с этими ублюдками? — В пень иди, мудила. Только и умеешь, что размахивать пистолетом… «Ладно, все это подождёт до штаб-квартиры, — хмуро думал Джойс. — Хотя, все интереснее и интереснее. У Шепарда не было однофамильцев в нашем городе, не было детей, братьев, сестер и погиб он довольно давно. Откуда тогда взялась относительно молодая девица с фамилией Шепард?» Допрос прошел довольно легко. Эллисон сначала ругалась, а потом замолчала; пытки применять к ней командир почему-то не хотел. И бил-то он ее так, без огонька. Ее подруженция все рассказала — что им платят за каждую вылазку, что снабжают взрывчаткой, оружием, продовольствием, но кто конкретно, она не знает. Что она, Мардж, «вертела ихние закидоны и спокойно жила бы в городе, чем бросаться в патруль коктейлями, но увязла по самые уши». Двое других парней рассказали то же самое. И только Эллисон ушла в глухую несознанку, ненавидела всех патрульных и с трудом сдерживалась, казалось, чтобы не закричать. А ночью она сбежала. Совершенно нагло, видимо, все-таки была когда-то знакома с патрульными и знала в их штабе каждый закоулок. «Кто она, вообще, такая? Внебрачная дочь Шепарда и взяла его фамилию? По ходу, получается так. И почему так люто все тут ненавидит?»