* * *
С тех пор Джойс потерял покой. Ему стало жизненно необходимо выяснить, что случилось с Джеймсом Шепардом, как он умер и когда он успел жениться. Да, он заметил у нее на пальце кольцо, которое она так и не сняла. Конечно, это не доказательство, но пока он не поймал ее на лжи, он был склонен ей верить. Джойс поднял архивы, спрашивал у народа, ковырялся в старых файлах. Все тщетно. Теоретически, лидер мог убить Шепарда, но если он это и сделал, то едва-едва став во главе общины. А конфликты продолжались. Все чаще приходили разведданные о нападениях, захватах заложников, взрывах. Каждый раз, выезжая на задание, командиру Саммерсу к привычному беспокойству за личный состав присоединялась неясная тревога. Он не хотел видеть в бинокль гробящую себя девицу. Он не хотел направлять на нее оружие, бросать в нее гранаты, устраивать ей облавы, минировать места, где она могла бы пройти… Он хотел прижать ее к стене и еще раз заглянуть во влажные фиалковые глаза. И тогда он принял решение. То, что сработало один раз, может сработать и второй. Джойс Саммерс привык действовать, а не ждать, поэтому он снова оказался в опасной зоне, стоял возле ее жилища и медлил. Он не знал точно, что будет с ней делать, но понимал, что не мог тут не стоять. Ему нужно было ее спросить, выяснить, может, все прояснится и не станет этих хватающих за горло рейдов, каждый раз уносящих пару лет жизни и прибавляющих седых волос. Он выкрал ее, как и в прошлый раз, запихнул ей кляп в рот, и теперь он не будет так наивен, чтобы упустить ее. Ему надо все узнать и он узнает. Девушка пыталась сопротивляться, но нельзя сказать, что очень уж активно. То ли сама устала от этого, то ли страх сковал ее, Джойс не очень понял. Он отпустил ее только в лесу. Надо было передохнуть, он не мог тащить ее на себе до самого штаба без остановки. В лесу труднее сбежать, да и он будет соблюдать осторожность. Он развязал ее, чтобы дать возможность конечностям передохнуть, вытащил тряпку из ее рта. Эллисон моментально рванулась его ударить, но он перехватил ее руки, заводя ей за спину, и крепко прижал к себе, не позволяя двинуться. И заглянул в ее фиалковые глаза. Сколько они стояли, тесно прижавшись друг к другу, ни один из них сказать не мог. Не смогли бы они ответить и в какой момент встретились их губы. И что, вообще, произошло, тоже не ответили бы. Они просто упали. Упали там, где стояли, не в силах разорвать этот поцелуй. Страсть огненной лавиной затопила, снесла напрочь все барьеры, они рвали друг на друге одежду, шарили по голой коже руками, будто нашли источник жизни, не в силах побороть желание сплестись, слиться, смешаться, соединиться, сплавиться в одно целое. Это соитие было каким угодно, но не человеческим. Животным, космическим, нереальным. Ни он, ни она не испытывали раньше ничего подобного. Все в их телах будто было создано только для них двоих. Ее округлая полная грудь, которая не помещалась даже в немаленькую ручищу командира, тонкая талия, переходящая в широкие бедра, за которые так удобно было держаться. Его перекачанные плечи, такие монолитные и совершенные, его сила, его мощь, его губы, такие жесткие, но целующие её так, что все мысли надежно и бесконтрольно вылетали из головы.