Мою попытку привстать и объяснить, что мой кореш пьян, оборвали простым нажатием ладонью на плечо. Придавленный чужой силой, я не мог даже трепыхнуться. Подойдя к нашему столу, парень, берущий кровь, замер в нерешительности. В его руках остался только один шприц, а «клиентов» было двое.
-Коли здорового, - посоветовал Альфа своему корешу, презрительно кивнув на меня: - этот вообще немощь, с костылями ходит.
Отдернув рукав кожаной куртки, парень ловко воткнул иглу Толику в вену. Набрав полный тюбик, он включил ультрафиолетовую лампу, используемую обычно для проверки денег на подлинность, и принялся рассматривать бурую кровь на просвет.
-Есть! Этого берем! – кивнув стоявшим у входной двери здоровякам, «доктор» повернулся ко мне.
-Можно ножом, - оголяя запястье, я опустил глаза, в попытке скрыть собственное волнение от увиденного в крови у Толика.
Нож воткнулся слишком глубоко, оставив после себя узкий порез. Понаблюдав за не желающей заживать раной, парень отвернулся.
-А залечить? - ошарашенно уставившись в спины одаренных, покидающих кафе и забравших с собой пьяное тело Толика, мой голос прозвучал тонко и обиженно.
-Это не к нам, это к вокзальным, - ехидный смех здоровых лбов заставил меня болезненно скривиться от громкого звука.
Бармен в кафе оказался с понятием и перебинтовал мою руку за пару минут. Заполучив на запястье марлевую повязку, я подхватил костыли и заковылял на улицу. Очередной ворох мыслей закружил в моем сознании. Судя по тому, как обрадовались Альфы, Толик тоже на что-то мог сгодиться. И это при том, что внешне он не имел никаких ярко выраженных, как у остальных одаренных, изменений.
Дыхательная гимнастика и воображаемое перемещение энергии по телу, выполнявшееся теперь почти на автомате при каждой слабости, вернуло мне удовлетворительное самочувствие, стоило добраться до дома. Я приготовил зеленку и вату, начав осторожно разматывать грязноватый бинт. Когда последний виток спал с запястья, я с изумлением уставился на чистую кожу. Запястье оказалось чистым, не имея даже следа от недавнего пореза. Окровавленный бинт не позволил развившемуся за последние месяцы пессимизму, убедить самого себя в том, что все произошедшее мне привиделось.
-Так и я да?! – моя радость не знала границ.
В серванте нашлась упаковка со шприцами, взяв один из них, я вколол себе в вену иглу, набрав полный объем. Заметавшись после этого по квартире, пытался вспомнить, куда засунул так не разу и не пригодившуюся машинку для пересчета денег, купленную непонятно из каких соображений. Покупка нашлась на антресоли, пластиковый кожух хрустнул под напором пассатижей, вставленный шнур в розетку заставил работать спрятанный в глубине механизма стержень синей лампы. Улыбка исказила мое лицо в счастливом оскале. Крупные белые искры, куда большие по размеру, чем в крови у Толика, мерцали перед моим взором, подсвеченные ультрафиолетом в одноразовом шприце.
Впервые за многие недели с момента потери работы и обнаружения болезни, у меня забрезжила надежда на возвращение своему телу здоровья. Не сразу, но успокоившись, я развалился на засаленном кресле. Звук тикающих часов в соседней комнате мерно отсчитывал секунды, но не раздражал как раньше, а успокаивал. Если все сделать правильно, то у меня появлялся шанс, очень хороший, качественный шанс, наладить свою жизнь заново.
==
Первая эйфория прошла спустя полчаса усиленных размышлений. Истории про «черные» клиники, занимающиеся извлечением органов на продажу, как и прочие слухи об причинах бесследного исчезновения людей, заставили меня проявить осторожность. Для чего конкретно Альфам потребовался Толян я не знал и теперь собирался выяснить это, дождавшись нашей следующей встречи.
К моему разочарованию, к телефону Толя больше не подходил, а наведавшись пару раз на его адрес, не смог застать хозяина дома. Сквер, расположенный в десяти минутах от кафе, где происходила наша последняя встреча, стал излюбленным местом моего времяпрепровождения. Принятый к реализации план заключался в том, что взявшие под контроль этот район города Альфы, рано или поздно попадутся мне на глаза. Впрочем, надежда увидеть Толика вместе с ними, таяла с каждым днем, бесцельно потраченных в ожидании встречи.
Сидя на лавочке по шесть семь часов, от нечего делать я занимался дыхательной гимнастикой. Холодный ветер и низкая температура воздуха пришлись как нельзя кстати. Воображаемый шарик, плотный и теплый, при таких погодных условиях ощущался особенно четко, позволяя не так сильно напрягать собственное воображение. Помимо прочего, я не замерзал, складывалось ощущение, что «мячик» и вправду обогревал мое тело изнутри.
Доподлинно зная теперь, что в моей крови тоже есть какие-то вкрапления светящегося в ультрафиолетовом свете ярко белого вещества, я решил, что именно из этой субстанции и состоит воображаемый «мяч». Осознав это, мне стало намного легче фантазировать и убеждать себя в том, что я действительно вижу внутренним взором текущую по телу энергию. Дошло даже до того, что меридианы и точки пересечения духовного тела стали чуть подсвечиваться, после того, как по ним проходил в очередной раз воображаемый «мяч».
-Починили ноги, да? – вопрос, заданный бабой Маней, заставил замереть на месте.
Возвращаясь домой уже в сумерках, я поздоровался на автомате с пенсионеркой у подъезда и почти дошел до двери, как был остановлен ее вопросом в спину. Первое чувство вскипевшей злости и раздражительности на бестактный вопрос было подавлено появившейся за последние месяцы привычкой сдерживаться. Второе чувство, пришедшее после того как я повернулся к задевшей меня за «живое» пенсионерке, заставило растеряться. Я стоял на своих двоих, забытые в сквере у скамейки костыли, оказались больше не нужны. Каким-то образом ко мне вернулась способность нормально ходить. Задумавшись еще в сквере о том, что делать дальше, если не удастся найти Толика, я прошел всю дорогу до дома, ни разу не вспомнив о болезни.
-Вылечили, - согласился я, чтобы хоть что-то сказать.
-В холопы пошел, ну да правильно, молодой еще, - с непонятным выражением проговорила она.
-В холопы.. – мне едва удалось себя одернуть, чтобы вопросительные интонации не слетели с языка, голос остался нейтральным, судя по отстраненному взгляду бабы Мани, она ничего не заметила.
-Хоть поживешь, в родах о своих заботятся, - старушечий голос перешел на невнятное бормотание.
Поспешив скрыться, я юркнул в подъезд, отгородившись от улицы и спятившей бабки железной дверью. Лифт, без которого за последний месяц я не представлял для себя жизни, остался где-то на верхних этажах. Легко, как в былые годы, я взбежал на три лестничных пролета, на ходу достав из кармана связку ключей от квартиры.
Энергия кипела во мне, даруя подвижность и силу. Скинув всю одежду в крохотной прихожей, остался в одних трусах и прошел в центр комнаты. Первый комплекс, самые простые, базовые стойки и переходы, я буквально упивался радостью от возможности снова выполнять привычные движения. Медленно, прорабатывая каждое напряжение мышц, лелеемая в последнее время мечта осуществлялась. Вбитые много лет назад рефлексы пробуждались, не требуя участия мозга для своего исполнения. От тела шел сухой жар, закрыв глаза, я полностью отдался во власть тренировки.
==
Скрежещущий звук металла сменился грохотом в прихожей. Не понимая спросонок происходящего, попытался встать но лишь заметил смазанную тень и брызнувшие из глаз искры.
-Полегче Умар, не убей, - раздающиеся голоса звучали как сквозь вату.
-Встать! – судя по интонациям говоривший кричал, но мне казалось, что звук идет откуда-то издалека.
Мое тело вновь меня не слушалось. Пропущенный в ухо удар имел место быть, но это не могло повлиять на исчезнувшую чувствительность в моих конечностях. Я опять был калекой, вчерашнее просветление осталось лишь в памяти и сегодня виделось дурным сном от судьбы насмешницы.