Вот вопрос вопросов-то, а? Ведь еще непонятно, где оказалась я сама, как я буду дальше жить и выживу ли вообще. Откуда этот дар целения, почему меня называют госпожой и светлой. Сама на цаплиных правах, а туда же, пытаюсь повлиять на чужую судьбу.
- Нет, не обязательно, - странным голосом сказал раненый лорд.
- Вы можете его продать. Такой смазливый и молодой шадаг пригодится в любом борделе, - пожал плечами «ворон» и как-то по-особенному криво усмехнулся. - Но тогда уж милосерднее сразу к палачам отвести.
Ох, вот тут Лильрин вскинулся! Даже те двое, что его скрутили, не смогли до конца удержать. Как он на меня посмотрел! Я думала, этот мужчина меня ненавидит? Ха! До этого момента я не знала, что такое ненависть.
Ну и пусть. Во мне вдруг поднялось мое всегдашнее упрямство, за которое часто ругали и наказывали сначала дома, потом в обители, а позже - хвалили и награждали на уроках, когда я не отступала, пока не сделаю все возможное до последней капельки сил.
Ненавидишь? Пускай. Я так решила - не хочу видеть ничью смерть! Тем более - болезненную и долгую. Я тебя звала за мной гоняться? Я тебе вообще что-то плохое по-настоящему сделала, кроме того, что ты сам себе придумал, наслушавшись сплетен? Нет? Вот и нечего. Хоть прожги насквозь глазами, я не отступлюсь. А рабство и мою власть... потерпишь, пока я не придумаю, как от тебя отделаться, чтобы не убить или чего похуже не сделать. Я целитель, я лучше других знаю, что иногда ради излечения надо потерпеть боль и разные очень неприятные вещи. Бывает, силком больного надо держать. Вот и здесь все будет так, как я решила!
А Лильрин... Подумаешь, противна ему даже мысль о том, что я буду над ним власть иметь. Мне не противно было, когда кто угодно почти распоряжался моей судьбой? Стерпела же. И он потерпит.
А на поляне тем временем повисла какая-то напряженная тишина. После слов о том, что пленника можно продать в бордель, здешние воины смотрели на меня как-то настороженно. Словно ждали моих слов, как... как если бы мне предстояло что-то доказать. Или пройти испытание. Так, словно от моего решения по поводу Лильрина зависела не только его судьба, но и... моя?
Ох... А что, если я все делаю неправильно?! Что, если... что, если, спасая своего врага, я совершаю ошибку и мне придется разделить его судьбу?
Глава 7
- Не надо его никуда продавать, сама справлюсь, - я сказала это уже уверенным тоном, смело, не по-женски глядя в глаза воинам. - Раз он пришел следом за мной, значит, я за него и отвечаю.
А, пропади он пропадом, этот самоуверенный дурак. Может, я из-за него опять попаду в беду. Но для меня есть кое-что более важное. Я женщина. Целитель. И я должна уважать себя. Иначе... совсем плохо будет. Мне прежде всего - будет очень плохо. Всю жизнь надо было пригибаться, притворяться и ждать, не прилетит ли от кого-то из старшей родни. А сейчас... не хочу идти против себя. Будь что будет.
- По вашему слову, госпожа, - тихо сказал раненый, которого все называли странным словом «лорд». Я откуда-то знала, что это не имя, а титул. - Вы настоящая светлая. Позволите ли мне встать? Я и мои воины проводят вас до города и до коллегии Росшанхорна. Там вы сможете получить все, что вам причитается по статусу, и узнать о страждущих. И там же вашего раба заклеймят и наденут на него браслет повиновения.
- Подождите секунду. - Я снова опустилась на колени возле раненого и положила обе руки ему на грудь. С точки зрения того, чему меня учили в обители, - чушь какая-то и пустое позерство. Но сейчас так правильно. - Да... теперь вы можете встать.
И правда, даже шрам у него на груди почти рассосался. Я его чувствовала изнутри, и он... чесался. Значит, срастание тканей идет вовсю... Это хорошие мысли, они помогают мне отвлечься от Лильрина и всех тех странных слов про рабство, клеймо и какой-то браслет.
Дорогу до города я не запомнила. И не поняла, откуда сопровождающие лорда притащили паланкин, в котором меня и устроили. Было такое впечатление, что его именно для меня приготовили. Как будто ждали... очень уж он выглядел по-женски - весь в золотых завитушках, пышных бантах и непривычных узорах. И с шелковыми розовыми занавесками. Я эти шелка задернула, разом отгородившись и от незнакомого леса, и от чужих мужчин, и от Лильрина, которого несли на палке связанным, как дикого кабана.
Самое время посидеть и подумать, а я... уснула. Дура такая! Решила на секунду откинуться на подушки, просто дух перевести. И тут на меня разом навалились и бессонная ночь, и побег, и все, что потом произошло. Силы раз - и исчезли. А глаза закрылись сами собой.