…Я еще издали заметил стоявший у самой кромки прибоя плотик: два похожих на бочки железных понтона, соединенных дощатым помостом. Кто знает, сорвал ли его с якоря и выбросил на берег недавний шторм или вытащили люди?
Весь день я шел, и здесь, думалось, самое место смыть с себя пот и отдохнуть, укрывшись под плотиком от еще жаркого солнца. Километрах в двух от берега виднелась деревня — в ней потом раздобуду поесть и, может быть, заночую.
Так же издали заметил под плотиком что-то темное — должно быть, камень. Выходит, есть даже куда приклонить голову…
На ходу раздеваясь, я подошел, бросил рубашку и, словно в прохладную пещеру, полез в густую тень. Протянул руку, но тут же отдернул — вместо камня наткнулся на что-то мягкое.
Надо было привыкнуть к полумраку, однако я не стал ждать. Что-то заставило меня вылезти. Я обошел плот и увидел: под ним лежала дохлая собака.
Обмотанной вокруг шеи веревкой собака была привязана к доске. Привязана или подвешена? Голова ее на полвершка не доставала до песка.
Но это я видел, а что же здесь произошло? Все началось, наверное, с того, что человек подобрал щенка. Щенок был глупый и веселый. Шерсть совершенно немыслимой масти вилась у него кольцами. Он лаял на воробьев, гонялся за курами и за собственным хвостом и смертельно боялся старой кошки. На щенка забавно было смотреть. А потом он свернул шею курице. И это было совсем не смешно. Курица стоит денег. Она несет яйца. А собака, которая задушила хотя бы одну курицу, будет давить их и впредь. Потому что это у нее в крови. Кому нужна такая собака? Такого пса правильнее всего пристрелить. Снять со стенки ружье, загнать в ствол патрон, начиненный жаканом… Но человек знал, что не сможет целиться в собаку и видеть при этом ее глаза. Он поступил иначе: надел ей на шею веревку и повел на берег моря.
Пес бежал рядом, норовя броситься за каждой выскочившей из травы перепелкой. Он видел в этом свой долг. Иногда он вилял хвостом и заглядывал хозяину в глаза, ожидая благодарности за хорошую службу. Но человек был грустен: щенок неисправим. Он и сейчас кидается за птицей…
С тем же грустным видом человек привязал собаку к выброшенному штормом плотику. Потом поглядел и укоротил веревку.
Когда хозяин уходил, пес скулил и рвался за ним. Человеку было больно это видеть и слышать, поэтому он не оглянулся.
Пес остался один. Вначале он снова и снова натягивал веревку, но это было бесполезно. Сначала он, поскуливая, смотрел вслед человеку, но тот скрылся с глаз.
Пес постоял, раздумывая, что бы все это могло означать. Потом сел. Небольшие волны подкатывались почти к самому плоту, и пес стал рычать на них. Скоро, однако, понял, что это пустое, и успокоился. Зевнул. Попробовал поймать разомлевшую на солнце муху. Не дотянулся, и та улетела. Тогда он решил лечь, но не тут-то было. Веревка была коротка и лечь не позволяла: впивалась в горло. Испуганно пискнув, щенок вскочил. Лучше подальше от беды: он решил стоять.
Он стоял долго. Пока хватило сил. Может, день, а может, больше. Стоял понурив голову и опустив хвост, пошатываясь под легким ветром и завидуя всем, кто не привязан.
Вру (а зачем врать?): никому он не завидовал. Он был уверен: так нужно.
Потом он сидел, время от времени поглядывая в сторону деревни. А потом лег. Ему уже было все равно.
Он не дождался меня совсем немного. Веселый, кудрявый пес, в крови которого было что-то охотничье.
Жаль, что он не дождался меня. С его помощью я нашел бы его хозяина.
Ну нашел бы, а дальше что? Собака бросилась бы лизать руки этому человеку, а в мою сторону в лучшем случае подняла бы ногу. Пора бы это понять.
Ах, как много пора бы уже понять! Как много уже нужно бы сделать!
Оглянись вокруг, пошарь в кустах, в травах: божьих коровок уже нет, середина лета миновала. День клонится к вечеру. Прислушайся. Не к морю, не к ветру. Теперь понял?
Начинается Время цикад.
Осень, старость не за горами.
О КЛАДОИСКАТЕЛЯХ И ЕЩЕ КОЙ О ЧЕМ
Во всяком, наверное, деле нужны талант и удачливость. Древние кладоискатели обладали этими качествами сполна, поэтому сейчас почти невозможно найти курган, не ограбленный ими. Едва ли не каждая такая находка становится сенсацией. Но Дима Карелин, судя по всему, парень тоже что надо. И чутья и настойчивости ему не занимать. Ведь вот же все считали этот курган давным-давно выпотрошенным, пустым, а Дима вертелся вокруг него и так и сяк, только что не приплясывал. А о том, что этот курган — «выеденное яйцо», говорило многое. Даже поверхностный осмотр показывал: здесь уже рыли.