Теперь Матвею и Таисе предстояло разговорить подозреваемого, выяснить, куда он дел трупы, и тогда расследование пойдет по-другому. Матвей не сомневался, что получится: это по местным меркам Коханов стал чуть ли не преступным гением, на самом деле тут скорее вопрос времени.
Причем время это Матвей надеялся сократить. Он уже знал, что поговорить с Кохановым получится только вечером, и к этому моменту профайлеру предстояло выбрать стратегию, определить, какой подход сработает быстрее всего. Поэтому, как только они добрались до дома, арендованного для них полицией, Матвей разложил на столе все материалы и включил ноутбук, надеясь отыскать среди текстов и видео подсказки, способные стать ключевыми.
Он ожидал, что Таиса использует это время для отдыха, она ведь толком не спала. Однако ее это дело тоже не отпускало, она присоединилась к Матвею почти сразу, устроилась в кресле. На экран ноутбука она больше не смотрела, ее взгляд был устремлен в окно, за которым и не думал останавливаться холодный дождь, обозначавший границу весны и зимы.
– Ты веришь, что он это сделал? – тихо спросила Таиса.
– Убил свою семью? Верю. Я не вижу причин не верить.
– А как же… его дети? Трое его детей! Девочки эти, мальчик, который вот-вот должен был родиться… Как он мог их убить?
– Ты прекрасно знаешь, что это не единичный случай. Обязательная родительская любовь – миф. Хватает… индивидуумов, которые ею просто не наделены, они не могут ее развить, да и не пытаются.
– Я понимаю, я все это знаю, но… Даже если отстраниться от того, что это его дети… Все равно ведь дети! Старшей – только семь лет! Как он мог сначала ждать ее, потом воспитывать… и – убить! Ну нет же!
Матвею хотелось поддержать ее, сказать, что это неправильно и так не должно быть. Только вот подобные разговоры он считал напрасной тратой времени. Да, неправильно. Да, не должно быть. Но как чужие возмущения помогут несчастной маленькой девочке, с которой это уже произошло?
Не важно, был Григорий Коханов моральным уродом всегда или стал уже после свадьбы. Лучшее, что сейчас могли сделать профайлеры – помешать ему наслаждаться жизнью так, будто ничего особенного не случилось. А ведь пока что к этому все шло! Григорий освободил себе дом, он должен был рано или поздно унаследовать деньги, принадлежащие его жене, равно как и ее бизнес. Как только адвокат добьется того, что с него снимут обвинения, он, скорее всего, уедет туда, где и общественное мнение не станет для него проблемой.
Если они позволят – а они позволять не собирались.
Пока Матвей размышлял об этом, Таиса наконец отвернулась от окна и теперь возилась со смартфоном. Он допускал, что она даже проверяет, как дела у Гарика, но нет, от задания она не отвлекалась. Она запустила какое-то видео, Матвей уловил женский голос, однако звук был настроен слишком тихо, чтобы разобрать слова. Таиса быстро это исправила: она повернула экран к своему собеседнику и увеличила громкость.
– Кажется, я начинаю догадываться, когда он это задумал, – невесело усмехнулась она.
Она зашла на страницу пропавшей женщины в социальной сети и открыла один из недавних видеороликов, снятый чуть больше полугода назад. Сначала на экране появилась Жанна Коханова – счастливая, улыбающаяся, прижимающая палец к губам в шутливом призыве молчать, будто аудитория по ту сторону экрана могла выдать ее секрет.
Жанна дождалась, пока в гостиную вошел Григорий, устремилась к нему, протянула коробочку в подарочной упаковке, продолжая снимать.
– С днем рождения, любимый! – прощебетала она. – У меня для тебя сегодня особенный подарок!
Григорий прижал ее к себе, но лишь потому, что она этого добивалась, отталкивать ее он попросту не стал. Он тоже улыбался, однако его улыбка была вымученной. Похоже, ему не нравилось, что его снимают, но он не решился ничего сказать, потому что не знал, запись это или прямой эфир.
Жанна не убирала камеру ни на секунду, она сняла, как муж открыл коробку, как обнаружил именно то, что и следовало ожидать – положительный тест на беременность. Тут Жанна не выдержала, снова набросилась на Григория с объятиями, развернула камеру так, чтобы в кадр теперь попали оба. Она была счастлива и вряд ли хотя бы мысль допускала, что муж не разделяет ее счастье.
А он не разделял, даже продолжая улыбаться. Он просто держался за эту улыбку, чтобы не сорваться.
– Ты беременна… опять? – наконец произнес Коханов. – Как… здорово…