В номере оба немного постояли перед открытым окном. Гавань и яхты были ярко освещены. На Алекса накатила волна пьяного благодушия.
— Вы были великолепны, — с чувством сообщил он, кладя ладонь на ее теплое плечо.
Она улыбнулась и, наклонив голову, потерлась щекой о его руку.
— Я повеселилась. Как по-вашему, что ждет нас завтра?
— Не знаю. Пока он считает, что я в порядке, но тревожится о том, кто последует за мной и чем все это кончится.
— У него есть что скрывать?
— Более чем.
— И что вы ему пообещали?
— А, наплел с три короба… — Осторожнее, сказал себе Алекс: об ограблении на Роял-Парк она ничего не знает.
— Может, снять вам пластыри? — спросила Доун. — Немного свежего воздуха вашей несчастной физиономии не повредит. Ложитесь-ка на кровать.
Пластыри Алекс без труда мог бы снять и сам, тем не менее он лег и лежал, вдыхая жасминовый аромат духов Доун, дымчатый запах волос и легкие дуновения рома в ее дыхании. Она молодец, Доун, решил он. Бывает временами сукой, ну и что? Работа у нее не из легких. Он бы с ней ужился.
И ведь она действительно красива, с этими ее холодными серыми глазами, с мягкими губами. Пока она осторожно отклеивала пластырь от щеки Алекса, он опустил взгляд на серую ткань ее платья. Похоже, лифчика на ней нет.
— Это нечестно, — неодобрительно сказала она.
— Что нечестно?
— Я выбиваюсь из сил, изображая сестру милосердия, а вы только и знаете, что пялиться на мою грудь. Предполагается все-таки, что вы офицер и джентльмен.
— Насчет джентльмена мне никто ничего не говорил.
— Ну так прекратите, или я вам опять ухо надвое разорву.
Покончив с пластырями, она взяла мобильный телефон и направилась к балкону.
— Я ненадолго, ладно? — сказала она, набирая номер. — Личный звонок.
Алекс поплелся в ванную. Ухажеру звонит, подумал он.
Ко времени, когда Доун вернулась в комнату, он успел раздеться до трусов.
— Ладно, — произнесла она. — Договоримся так. Вы получаете кровать и одеяло из стенного шкафа. Я беру стеганое и устраиваюсь на полу.
— На полу устроюсь я. А вы — на кровати.
— Как правило, на подобные предложения я соглашаюсь мгновенно, однако вы ранены, и я решила быть великодушной. Без препирательств, Темпл, ладно?
Алекс забрался в постель. Когда Доун вернулась к расстеленному на полу стеганому одеялу, она на миг задержалась у окна — тонкая, очень женственная фигурка в белой майке и трикотажных штанишках.
Глава 10
— Надеюсь, вы не собираетесь снова блевать? — осведомилась Доун.
— Не похоже, — проскрежетал Алекс. — Но не могли бы вы попросить у официанта стакан пива?
— Вы спятили?
— Я знаю, это не очень прилично, зато помогает.
Была половина одиннадцатого утра, Алекс и Доун лежали в шезлонгах у гостиничного бассейна. Доун была в красном бикини, но даже это не улучшало Алексу настроение. Жестокое похмелье совпало у него с приступом угрызений совести за гибель Джорджа Уиддоуза.
Доун, оторвав голову от спинки шезлонга, сердито уставилась на Алекса. Лицо ее блестело от противозагарного крема.
— Что вы там говорили вчера? Веселее? Больше жизни? Солнышко светит?
Алекс повернулся к ней и ощутил первый за этот день легкий трепет желания. С секунду он не отрывал от нее глаз, затем подошел с подносом официант.
— Una cerveza para el Señor, por favor, — промурлыкала Доун.
Официант кивнул и исчез.
— Как много слов, — сказал Алекс.
— Да, пришлось сказать ему, что вам для поднятия настроения нужна клизма.
— Что мне действительно было нужно, так это не пить столько прошлой ночью.
— Полагаю, на службе родине вам приходилось делать вещи и похуже.
Алекс крякнул. Раны начинали заживать и оттого чесались неимоверно.
— Забыл спросить — вы тогда выудили из реки мое оружие?
— «Глок»? Да. Плюс ваш нож. И кстати, пока вы были в беспамятстве, нам удалось извлечь из-под ваших ногтей кусочки ткани и несколько волосков.
— Да, подержался я за него крепко. Но разве нужны еще какие-то доказательства того, с кем вы имеете дело?
— Эксперты по одному волосу много чего способны рассказать о человеке, например определить, где тот живет.
Алекс с сомнением взглянул на нее:
— Что ж, желаю удачи. Волос может оказаться полезнее, чем весельчак там, в деревне.
— Если он не собирается ничего рассказывать, зачем было просить нас вернуться?
— Возможно, что-нибудь и расскажет, чтобы получить иммунитет, который я ему пообещал. Вопрос в том, сможем ли мы положиться на его слова.