— Все, сэр.
Его глаза округлились и он закашлялся. Он посмотрел на Риппа. В ответ Рипп улыбнулся. Чемпион снова посмотрел на меня и улыбнулся.
— Все?
— Да, сэр. Ни одного поражения. Именно поэтому Фредди был уверен, что я попаду на Олимпиаду.
Он уставился на меня с явным недоверием.
— Ты непобедима?
Я никогда об этом не задумывалась, но технически получалось, что это так. Но я была убеждена, что мои ранние поединки не в счёт. Я пожала плечами.
— Ну, наверное. А разве эти старые бои считаются?
— Определённо, — ответил чемпион. — Я отправлю в АИБА запрос, чтобы они подняли твою статистику. Вся информация есть у них в архиве, — сказал он.
— Ладно, — сказала я. Мой взгляд метался между Риппом и чемпионом. — И что все это значит?
— Я скажу тебе, что, черт возьми, это все значит, — сказал Рипп. — Это значит, старина Декк может пойти к промоутерам и заявить, что здесь у нас в спортзале Кидда есть боксер, который выиграл сотню боев, и ни одного не проиграл. А ещё, сказать, что она отправляет в нокаут хоть левой, хоть правой каждую сучку, и хочет выступить с каким-то стоящим противником. Так, Декк?
Чемпион кивнул.
— Именно так.
Я улыбнулась, осмыслив это.
— О.
— О? — саркастически передразнил Рипп. — Декк, ты это слышал? Знакомо звучит? Будто кучка скромных говнюков, да?
— Скромность поможет ей оставаться приземленной, — ответил он.
Фредди твердил мне то же самое.
Я посмотрела на Декка. Он не выглядел, как чемпион, это уж точно. Он был одет в поношенные синие джинсы и пару байкерских ботинок, толстовку с капюшоном, и был похож на типичного остинского бездомного. Осознание того, что он был Чемпионом Мира в Тяжёлом Весе, давало мне понять, что он был очень скромным человеком.
Это мне в нем нравилось.
— Да, сэр. Так и будет, — сказала я. — Так же говорил мне Фредди. Он повторял, что за пределами ринга я должна быть скромной.
— Можно сделать вывод, что он был великим тренером. Знаешь что, я отправлю Джо раздобыть твои записи. Когда они будут у нас на руках, я расскажу тебе, что мы выяснили. Но Рипп прав. Если у нас будет подтверждение твоих побед, мы можем сделать чёртово заявление о принятии тебя в профессиональную лигу.
— А что потом?
— После первых пары профессиональных боев тебя заметят, особенно если ты не прервешь череду нокаутов.
Он встал.
Рипп стоял все это время.
Я встала и вытерла руки о переднюю сторону шорт.
— Просто из любопытства, — спросил он. — Сколько из твоих побед были нокаутом?
Я покачала головой.
— Трудно сказать. Из того, что я помню, вроде только несколько. Просто. Я не знаю. Я просто не очень хорошо помню бои. Я имею в виду, я помню Фредди, и помню что дралась, но я не помню точно. Сложно объяснить.
— Я понимаю, — сказал он. — Поверь мне.
Он сложил руку в кулак и протянул вперёд.
Я улыбнулась и сделала то же самое.
И он ударил своим кулаком по моему.
Глава 27
Джез
День семьдесят первый.
Рипп и я стояли у края ринга, дожидаясь Итана. Назначенный бой должен был быть с непобедимым боксером, который был более известен, чем предыдущий, с которым он дрался. Если верить Риппу, в случае победы Итана над этим парнем, его прошлые неудачи будут незначительными.
Победа над двумя последними бойцами перевесит все его поражения, и он получит определённый вес в любительской лиге и будет считаться противником, заслуживающим внимания.
Я не могла поделиться с Риппом, но Итан снова сообщил мне, что собирается выиграть бой. Его прогноз? Ещё один нокаут в первом раунде. Ради благополучия Итана, я надеялась, он не ошибался.
— Не могу дождаться, что же будет, — сказала я.
— Черт, а я не могу дождаться, когда Декк раскопает насчёт твоих побед. Но и этот говнюк меня беспокоит.
— Я волнуюсь насчёт моей статистики тоже. Не могу дождаться, что же он выяснит. Эти мысли меня будоражат.
Несколько минут он молчал. Это не было похоже на Риппа. Я посмотрела на него. Он стоял, засунув руки в карманы своих шорт, взгляд упёрся в пол, покачиваясь вперёд назад с пятки на носок.
— О чем думаешь? — спросила я.
— А?
Я ухмыльнулась.
— Выглядишь так, будто думаешь о чем-то или нервничаешь.
— Я? Нет, я не нервничаю.
— Тогда о чем думаешь?
— Не знаю. Просто размышлял, — ответил он.
— О чем?
— Ты правда ничего не помнишь о том времени, когда была ребёнком?
Это было нелегко объяснить. Какие-то моменты я помнила, а какие-то совсем не помнила. Долгий период с того момента, как мне исполнилось два и до тех пор, как я стала новичком в старшей школе, действительно практически стерся из моей памяти, я помнила только раны и как сильно они болели, когда я их касалась. Потом, после смерти Фредди, по какой-то неведомой причине, я помню практически все.
— Это странно, что-то я помню, но не могу вспомнить определённые моменты, которые происходили. Психолог в старшей школе сказал, что такое часто встречается, когда подростки вроде меня подавляют свои воспоминания, но уточнил, что в моем случае это происходит странным образом. Но на самом деле я счастлива, что все так сложилось, честно. Если бы я все помнила, я бы точно свихнулась.
Он поджал губы и сделал глубокий вдох носом.
— Мне ненавистна мысль, что тебе приходилось так себя чувствовать в детстве. Думаешь, ты сможешь когда-нибудь помириться с ним?
Это был вопрос, который мне никогда не задавали, но на который я была более чем готова ответить. Я думала об этом множество раз с тех пор, как училась в старшей школе и до настоящего времени, и каждый раз ответ оставался одним и тем же.
— Нет, никогда, — я повернулась к нему лицом. — Если бы это случилось по пьяни, возможно я бы смогла это преодолеть. Ну знаешь, простить его. Но нет. Это происходило снова и снова. Какое вообще оправдание может обелить такого как он, за то, что избивал маленькую девочку кулаками? Что можно такого сказать, чтобы заставить меня простить его?
Мышцы его челюсти напряглись, а взгляд упёрся в пол.
— Не знаю.
— Ага, — сказала я. — Вот и я тоже.
— Если ты не помнишь своего детства, как тогда ты помнишь это?