— Так что, ты и Сиенна? — Я подняла бровь, потому что она внезапно стала для меня самой важной темой для разговора.
Дэш закатил глаза, тяжело вздохнув, и с раздражением посмотрел на свою дверь.
— Сиенна просто журналистка в поисках истории, и я не собираюсь помогать ей ее найти.
— Ты уверен в этом? Она выглядела довольно уютно здесь, как будто она была здесь раньше.
— Потому что, по-видимому, она была. Она подсматривала. К сожалению, для меня, замок на моей двери сломан, и она каким-то образом это знала. Она ищет грязь и, похоже, считает, что я что-то скрываю.
— Ты скрываешь. Меня. — Сказала я с усмешкой. Это должно было быть шуткой, но то, как он на меня посмотрел, заставило меня понять, что это было не смешно. — Хотя она видела, как я вошла сюда. Как думаешь, она что-нибудь скажет?
— Сиенна пытается стать настоящим журналистом. Она не собирается писать о пустых сплетнях. Она хочет сенсацию. Историю, которую никто никогда не видел, и она не получит ее от меня.
Моя улыбка быстро исчезла, и я кивнула. Дэш всегда был парнем, который не любил чепухи, и я раньше подшучивала над ним по этому поводу, но сейчас ничего не казалось особенно смешным.
— Но Сиенна не была причиной, по которой ты пришла поговорить, правда?
— Нет. Ты прав.
Я подняла руки и стиснула губы, потому что именно я вела себя как дура. Сиенна и Дэш не имели значения. Дэш не хотел меня. Он дал это понять, поэтому теперь я должна была высказать все, чтобы двигаться дальше. Если это вообще возможно на данном этапе.
— О той ночи.
— Что о ней? — Он смотрел на меня так, будто ему скучно, и этот разговор ничего не значил. Я не должна обижаться, так как это было его обычное выражение лица, но в этом контексте это заставляло меня чувствовать себя маленькой.
— Я поцеловала тебя.
— И ты ударила меня. Два раза.
— И ты не думаешь, что это то, о чем мы должны поговорить?
— Нет,— отрезал он. — Не совсем. — Я горько усмехнулась.
— Ты серьезно?
Когда он не ответил, я поняла, что он был прав. Я играла кончиками волос, думая о том, как сформулировать свою следующую фразу. Наконец, я опустила плечи и сказала:
— Я думаю, мне нужно извиниться. Я позволила своим школьным чувствам взять верх. Думаю, я просто была на адреналине, и футболисты дали мне плохой совет. Я была неправа, и я извиняюсь.
Вот. Высказаться не было так уж плохо. На самом деле, это немного облегчило.
— Что они сказали? — Его голос ошеломил меня. Он был настолько низким, что почти рычал.
— Что?
— Неужели мне правда нужно спрашивать еще раз? Что те футболисты сказали тебе?
— Ничего.
— Очевидно, что-то, если это дало тебе смелость поцеловать меня.
Так вот как это будет? Я чувствовала, как мое лицо заливается краской от смущения, потому что не хотела говорить ему, что футбольная команда убедила меня, что он, возможно, действительно меня любит.
— Это были не они. Они ничего не сказали. Я слишком много выпила.
Он все еще злился на меня, и я струсила. Разговор с ним не стирал мои чувства. Он только подчеркивал их.
— Знаешь что? Я сейчас тоже слишком много выпила. — Я встала, не задумываясь, и направилась прямо к двери, потому что умру от стыда, если Дэш скажет мне, что футбольная команда ошибалась насчет его влюбленности в меня. Буквально, я умру прямо здесь, на полу, а потом будет неловкий разговор с моим братом о том, почему я развалилась на ковре, мертвая без видимой причины, кроме стыда.
— Мэдисон, — услышала я, как он протянул с раздражением, когда я проскользнула мимо. Я не могла оглянуться. Не после всего этого.
— Я знаю, я знаю. Я просто неуклюжая младшая сестра.
Я изо всех сил старалась звучать легкомысленно, как будто смеюсь над этим, но я была уверена, что Дэш знает меня лучше. Вместо того, чтобы волноваться об этом, я сосредоточилась на синих буквах на коробке из— под пиццы, приклеенной к двери. Я убиралась отсюда, даже если это будет последнее, что я сделаю.
— Мэдисон.
Он снова заговорил, но я была слишком поглощена своими мыслями, чтобы действительно обратить внимание на то, что он говорил. Когда я добралась до двери, я обернулась, думая, что последнее извинение может сделать меня лучше.
— Это глупо. Я должна помнить, что я всегда буду просто младшей сестрой. И это должно быть нормально.
— Мэдисон, — сказал он гораздо громче теперь, заставив меня вздрогнуть, и когда я взглянула на него, я поняла, как близко он подошел. Мои колени упирались в него, и он смотрел на меня сверху вниз, весь хмурый и злой. Это было одновременно горячо и страшно.
— Ты меня слушаешь?
— Д-да.
Дэш смотрел на меня очень долго, прежде чем выдохнул длинный, медленный вздох.
— Мэдисон, — он снова протянул мое имя, и я не боялась признаться, как мне это нравилось. Это было как аудиопорно.
— Да, Дэш. — Я сглотнула, глядя в его глубокие карие глаза, уже чувствуя, как тону в его присутствии.
— Я не знаю, как это сказать.
— Тогда не говори.
Я прислонилась к задней части двери, раздраженная, что сама все это на себя навлекла. Как я теперь буду смотреть на Дэша, не думая об этом моменте? Зная, что опозорилась перед ним? Он будет в моей жизни вечно, потому что он лучший друг Кейда, и я всегда буду той девушкой, которая немного в него влюблена. Стыд пронзил меня, и я почувствовала, как горят щеки. Это действительно было все. Дэш и я никогда не должны были быть вместе, и это был конец этой мечты.
— Не разбивай мне сердце. Пожалуйста.
Мой голос был тихим хныканьем, и я закрыла глаза, готовясь к удару, как будто меня вот-вот воткнут ножом.
Я почувствовала, как он двигается вперед, его тело касается моего, и я уже знала, что сейчас произойдет. Он попытается меня утешить. Утешить. Разве может быть что-то более унизительное, чем быть утешенной парнем, которого ты любишь, но который тебя не любит? Его рука легла мне на плечо, и тогда я поняла, что тихо плачу про себя, потому что все это стало слишком много. Этого не может быть. Я была сейчас более смущена, чем когда-либо с Генри, а он изменял мне на глазах у всей школы. Сейчас мы были только вдвоем с Дэшем, но все равно было так больно, потому что он значил для меня так много.
Рука Дэша погладила мою руку, его большой палец делал маленькие круги у моего локтя. Вот, вот оно. Утешение началось, и я была почти уверена, что мое сердце валяется на полу, разбитое вдребезги.
— Мэдисон, — сказал он более решительно на этот раз, и я приготовилась к худшему.
Он собирался сказать мне, что у меня никогда не было шансов с ним, и что ему только что отсосала самая красивая девушка в этом колледже, или что-то в этом роде.
Я точно была мазохисткой, не так ли? Может быть, мне стоит просто уйти, прежде чем он успеет что-нибудь сказать. Не было бы ли это лучше?
— Знаешь что? — Мой голос был хриплым, и я не могла смотреть на него. — Я думаю, я просто пойду.
Я отошла в сторону, но Дэш крепче сжал мою руку.
— Мэдисон. — Я подняла руку.
— Ш-ш-ш. Все в порядке. Я понимаю.
— Нет, ты явно не понимаешь.
Я выскользнула из его хватки и повернулась, чтобы уйти. Открывая дверь, Дэш хлопнул рукой по дереву надо мной, захлопнув ее. Я смотрела на картон, приклеенный к двери, все еще слишком боясь смотреть на него, поэтому начала говорить сама с собой.
Если бы я подошла достаточно близко к старой коробке из-под пиццы, я бы смогла почувствовать запах сыра от нее? Как давно они ели эту пиццу? Может ли такой тонкий картон обеспечить какую-нибудь звукоизоляцию?
Мой желудок сжался, и мои глаза широко раскрылись, потому что я вдруг поняла, что кто угодно снаружи может нас услышать.
— Ты вообще слушаешь, Мэдисон?
Из его тона сочился гнев, и я не могла понять, почему он хочет добавить к моим мучениям. Я просто хотела уйти и поплакать в углу, но он не собирался позволять мне это сделать, не так ли?