И точно так же свет испарился из его глаз.
Схватив его руку, она сжала ее, зная, что ему нужно что-то услышать, что угодно, чтобы почувствовать себя ближе к своему близнецу. Кэт нужно было заверить его, что его брат все еще остается просто братом. Даже если это означало, что ей придется солгать.
— Он скучает по тебе.
Это было все, что ему было нужно, чтобы вернуть свет и дать ему надежду. Ей было интересно, что случится с Матиасом... когда он поймет, что вся надежда ушла.
***
Драго все еще был разгорячен, когда его вызвали в кабинет Луки, и он, черт возьми, точно знал, о чем хочет поговорить. Об этой маленькой психованной ведьме-математичке.
— Сделка не состоится, если ты будешь плохо с ней обращаться, — сказал ему Лука, выпустив из губ струйку дыма.
Он, блядь, правильно расслышал?
— Я буду плохо с ней обращаться?!
— Да. — Его босс был суров, точно зная, что он сделал.
Правда, ему было трудно признать это. У него не было ни единой причины не любить эту милую розоволосую умницу, кроме фамилии, которую она носила, и это пугало его до смерти. Как бы плохо это ни звучало, но единственным выходом для него было возненавидеть ее.
Он отлучился в туалет, потому что почувствовал что-то другое под зудящей кожей. Это заставило его внимательно посмотреть на себя в зеркало, зная, что когда он выйдет, ему нужно будет быть тем, кем он действительно был для нее - гребаным мудаком. Иначе этот зуд может никогда не пройти.
Лука, наверное, мог видеть, какая суматоха творится у него в голове.
— Что ты хочешь делать, Драго?
Было заманчиво сказать ему, чтобы он послал к черту Катарину и выбрал кого-нибудь, кого угодно из семьи Лучано, но человек внутри него, которого они убили, знал, что есть только один выбор, чтобы удовлетворить его потребность в мести. По крайней мере, это было то, во что он собирался верить... пока.
— Ты можешь выбрать какую-нибудь другую…
— Нет. — Драго остановил его, выпустив бум из своей груди. Назад пути уже не будет, как и "что если". Все было кончено. — Катарина – моя.
***
Кэт приподнялась в постели, когда в комнату проник свет и вошел ее старший брат. Когда она увидела обеспокоенные морщины на его лице, освещенном ярким светом, ее сердце сжалось от боли за него.
Присев на край ее кровати, он облокотился на спинку, не в силах посмотреть на нее. Она не знала, сколько минут прошло, когда он наконец заговорил в темноте.
— Я когда-нибудь рассказывал тебе о том, как впервые увидел тебя?
Она подтянула колени к груди, не помня, рассказывал он или нет.
— Я так не думаю.
— Ты был чертовски милым, пухленьким ребенком. Я думал, что ты никак не можешь быть моей сестрой, потому что не мог поверить, что он создал тебя.
Кэт улыбнулась, начиная слушать...
...Почти каждая ночь для одиннадцатилетнего подростка была одинаковой. Каждый вечер он садился с отцом за кухонный стол, и пока Люцифер считал деньги, Доминик чистил пистолеты, зная каждый из них почти вдоль и поперек. Однако эта ночь была другой.
Стук в дверь раздался, когда был вычищен последний пистолет, и, когда отец не сделал ни шагу, Доминик встал, чтобы ответить. Сначала он чуть не пропустил стук, не увидев никого по ту сторону двери, но потом увидел, как что-то корчится у его ног, и, наконец, понял, что лежит на крыльце.
— Пап…
— Что это? — спросил Люцифер, вставая из-за кухонного стола. Он лишь секунду смотрел на эту штуку, прежде чем вернуться на свое место. — Избавься.
Посмотрев вниз на уютно устроившееся содержимое, он поднял розовое одеяло, в которое была завернута красивая девочка. Светлые волосы на ее голове заставили его задуматься, почему из всех домов в Канзас-Сити они выбрали именно этот, но когда его глаза встретились с ее черными глазами, отрицать это было невозможно. Занеся ее в теплый дом, он взглянул на отца.
— Она...
— Не знаю, мне все равно.
Доминику пришлось задуматься на минуту. — Я думаю, в подвале еще остались детские вещи.
— Я сказал избавиться от нее нахрен, — потребовал Люцифер своим горячим языком.
— Но на улице темно и холодно.
Дьявольский человек резко встал, направляясь к ребенку.
— Хорошо, я избавлюсь.
— Нет. — Мальчик изо всех сил старался соответствовать тону своего отца. — Пусть она останется на ночь, а утром я смогу.
Отец посмотрел на него безумным взглядом, а затем пригрозил:
— Мне лучше не видеть и не слышать эту тварь, ты понял?
Кивнув головой, он быстро пошел к двери в подвал, чтобы убрать ее с глаз долой, пока дьявол не передумал.