— Что тут удивительного? — спросила, в свою очередь, Меррил.
Я пожала плечами.
— Ну, взять хотя бы его должность... Я хочу сказать, как только Судья и его приспешники начнут очередную чистку во имя Нормы... — Я замолчала, так и не закончив.
— Ты хочешь сказать, он виноват в гибели кого-то из наших? — спросила Меррил, но, не дождавшись ответа на свой вопрос, продолжала: — Понимаю, что ты имеешь в виду... Но он же выполняет приказы. Любой из нас мог оказаться на его месте.
— Ходж очень одинок, — вздохнул Ральф. — Мы здесь все одиноки. Вполне возможно, такой вид одиночества имеет право на существование. К тому же на Кольце нами правит страх, раз мы живем вопреки законам корабля...
— А Ходж... Он приходит дважды в неделю, — продолжала Меррил. — Он ест с нами, играет в шахматы с Ральфом.
— Два раза в неделю? — вновь удивилась я. — Хорошо, если он посещает мою секцию раз в год.
— Знаешь, иногда мне кажется, у тебя с Ходжем много общего, — задумчиво произнесла Меррил.
— Ты это серьезно?
— Вы единственные на корабле, кому запрещается вступать в брак и выбирать детей на Базаре.
— Если не считать того, что я в любой момент могу подать в отставку и стать матерью, стоит только захотеть. А Ходж вынужден до конца жизни служить Палачом.
Ральф кивнул:
— Но в вашей жизни есть одна общая черта — вы отвечаете за жизнь города. Судья Картрайт, например, не имеет никакой власти над Одноглазыми. Если, конечно, не поймает кого-то из нас. Мы же обязаны повиноваться тебе так же, как любой горожанин.
— Я знаю, — тяжело вздохнула я, а потом добавила: — Вы хотите сказать, что на моих плечах, так же как и на его, лежит тяжкий груз ответственности... Именно об этом я и хотела посоветоваться с вами сегодня. Иногда мне кажется, что, разрешив секты, я нарушаю свой долг... Вы говорили, что у каждого на корабле есть свои ритуалы, Я исполняю обязанности Капитана, символизируя преклонение перед идеей путешествия к звездам. Но надо же провести какую-то черту различия! Я вижу наших детей, а потом Тима. Однорукий, но он жив, приносит пользу людям, с которыми живет, и это ему нравится! В Родильном Банке работает стажером некий Паркс, парнишка смышленый, но больно уж медлительный. Однажды он как-то рассказал мне, что поражен тем, что администрация совершенно не интересуется собраниями сектантов. Он считает нас всех приземленными людьми, не стремящимися познать окружающий мир.
Тут я сделала паузу, устраиваясь поудобнее. Мои собеседники терпеливо ждали продолжения рассказа. Наконец я снова заговорила:
— Я хочу сказать, что когда-нибудь — и об этом, кажется, все позабыли — никаких городов не будет. Перед нами откроется огромный новый мир. Нам придется сражаться с природными стихиями, искать себе пропитание, охотиться, а не получать провизию с гидропонных плантаций. Вы и я — мы уже не увидим этого, но это обязательно произойдет, пусть лет через сто пятьдесят. Думая о тех далеких временах, я бы предпочла видеть в новом мире Тима, а не добропорядочного Паркса. Мне кажется, если я позволю городу превратиться в скопище тупоумных религиозных фанатиков, я не выполню своих обязанностей.
Все замолчали. Несколько секунд Ральф размышлял. Я гадала, какой совет он мне даст. Меррил тоже ничего не могла мне сказать. И тут раздался голос Тима:
— А вот и мы!
Ходж, высокий, скуластый, с глубоко посаженными глазами, был в своем одеянии. Черный капюшон откинут на плечи. Когда он на мгновение замешкался на пороге, эмблема на рукаве качнулась, словно ядовитая змея, изготовившаяся к прыжку. Его черное одеяние заставило меня по-новому взглянуть на окружающую обстановку. Даже картины, которые до этого казались мне мрачными, просветлели.
Мы поболтали еще немного, и когда настало время обеда, я оставила Одноглазых наедине с Ходжем, взяв, как всегда, в провожатые Тима.
На этот раз я не стала закрывать глаза. Я наблюдала, как множество Одноглазых прыгало на Кольцо. Тим догадался, о чем я думаю.
— Знаешь, Ходж хорошо плавает в невесомости. Не хуже любого Одноглазого, но все же для перехода на Кольцо ему нужна помощь. Не хватает практики.
Тут Тим отвязал веревку, за которую тащил меня, и втолкнул в коридор, по которому я пришла сюда. Я повернулась, помахала ему на прощание и отправилась в свою каюту.»
Глава восьмая
Вторая запись:
«Паркс разбудил меня в три тридцать утра, чтобы сообщить неприятную новость. В эту ночь он нес вахту на Базаре, поэтому узнал новость одним из первых. Я вылезла из постели, прошлепала к интеркому и включила связь:
— Что случилось?! Возрос счет песка? Отмель пошла на убыль?
— Капитан, это я, Паркс.
— Что случилось? Разве нельзя было подождать до общего подъема?
— Счет песка стабилен, Капитан... Но тут возникло одно обстоятельство, которое, пожалуй, еще хуже!
— Говори!
— Жесткая радиация в черте города утроилась. Это не так страшно, как кажется на первый взгляд, но меня волнует ее влияние на развитие эмбрионов. Я закрыл ячейки щитами, но не уверен, что это надежная защита.
— Скажи, что вышло из строя на этот раз? Неполадки в одном из реакторов?
— В том-то и дело, что излучение идет извне.
— Ты уверен? Ты связался с другими городами?
— Я решил сначала посоветоваться с вами.
— Тогда я должна вызвать «Эпсилон шесть».
— Можно мне послушать?
Я набрала вызов и минут пять ждала ответа Риччи. Наконец он ответил:
— Как себя чувствует моя крошка?
— У нас неприятности, — начала я. — Откуда-то извне на нас обрушился поток радиации. Пока ее уровень еще невысокий, но он растет.
— У вас тоже? — Видно у Риччи были те же проблемы, но он не сообразил связаться с другими Капитанами. — Минут двадцать назад меня тоже разбудили... Я приказал помощнику проверить реакторы и снова уснул. У меня выдалась тяжелая ночь. Пришлось выдержать неприятный разговор с Судьей Филлотсом. Один из обитателей невесомости промахнулся и размозжил себе голову о стенку. Два Одноглазых пытались его спасти, но он умер. И Судья хотел навесить на них обвинение по вмешательству в чужие дела. Пришлось хорошенько поговорить с ним, пока он не заткнулся под натиском моих доводов. Честно признаться, я страшно устал... Так что там с радиацией? Помню, мы вчера только выбрались на отмель...
Неожиданно налетел вихрь радиопомех. Динамики ревели с полминуты, как будто в космосе за бортом корабля началось настоящее столпотворение. Потом помехи чуть стихли, и сквозь них пробился тревожный голос Риччи:
— ...что происходит?..
— Понятия не имею, — ответила я. — У вас там все в порядке?
Но в середине моей фразы помехи возобновились с прежней силой, и на этот раз на моей консоли замигали огоньки местной связи. Я ответила на один из вызовов. Это оказался Микер из радиорубки:
— Что-то происходит на «Эпсилоне шесть». Они все время пытаются связаться с нами, но связь никак не наладить.
— Подключите меня к линии.
— Есть, Капитан!
Помехи налетели вместе с неразборчивыми голосами. Шум невероятно коверкал слова Микера:
— Включите видео.... Вывожу на визуальную связь!
Я включила экран над консолью. Из серого тот стал черным, и группа светящихся дисков заискрилась на фоне звезд. Это было изображение городов, снятое датчиками радиотелескопа. На этой частоте помех было значительно меньше, и я услышала голос:
— «Эпсилон шесть»... Это «Эпсилон шесть»... Боевая готовность номер один... Как слышите... Как слышите... Говорит «Эпсилон шесть».
Должно быть, другие города тоже услышали. В эфир пробился новый голос:
— Говорит Капитан Вилон с «Эпсилон шесть»... Слышу вас хорошо, прием...
Видно, у «Дельты шесть» было меньше хлопот с помехами, чем у нас.
— На связи Одноглазый Пайк, корабль «Эпсилон шесть». Все остальные мертвы. Большая часть корабля мертва... Я не знаю, что случилось! Или люди сошли с ума, или случилось еще что-то. Появился кто-то или что-то с изумрудными...