Выбрать главу

Памела Робертс

Драгоценный дар

1

— Марк? Эдди тебя приветствует.

— Эдди? О да, конечно, Эдди. Привет. Чем обязан?

— Да вот хотел предложить встретиться вечером, выпить, поговорить. Мы чуть ли не сто лет не виделись, Марки.

— Ты, Эд Бернштейн, деловой Бернштейн, хочешь сказать, что звонишь мне посреди рабочего дня, чтобы пригласить провести вечер в баре за кружкой пива и неторопливой дружеской беседой? — В голосе Марка послышалось плохо, вернее вовсе не скрытое недоверие, приправленное изрядной долей насмешки.

Эд не обиделся. По двум причинам. Во-первых, потому, что они с Марком дружили чуть ли не с пяти лет, когда его родители купили дом по соседству со Стэтсонами. А во-вторых, потому, что тот имел полное право сомневаться в искренности его намерений. Что говорить, в последние годы они встречались редко: либо на днях рождения, причем далеко не всех подряд, либо когда их сводили вместе профессиональные интересы.

— Ну ладно, Марки, черт проницательный, угадал. Хочу поговорить с тобой об одном деле. Посоветоваться. Узнать, что ты думаешь. Но и выпить, конечно, тоже, — ответил Эд. — Послушай, я знаю, что ты загружен по самые уши, но ведь и я вроде как не бездельничаю. И если хочу с тобой увидеться, то имею на то серьезные основания. Так что уж окажи любезность старому другу.

— Слушай, Эдди, что, если ты расскажешь все по телефону? — предложил его собеседник. — Поверь, я бы с удовольствием встретился, но у меня сейчас ни минуты свободной. Три серьезных дела одновременно, с полтора десятка второстепенных, и черт его знает, что еще подвернется до вечера. Честно, Эд, я…

— Эй, Марки, скажи, разве я когда-нибудь прежде просил тебя об одолжении? Просил?.. Молчишь? То-то. Так вот, сейчас я прошу. Впервые в жизни. Мне необходима твоя помощь.

На другом конце провода повисло молчание, но не враждебное, а задумчивое. И наконец раздался ответ:

— В девять пятнадцать в «Белой вороне» на углу Тридцать пятой и Оксфорд. Идет?

— Идет, — немедленно согласился Бернштейн. — Спасибо, Марки.

— Но сам понимаешь, если вдруг что-то непредвиденное…

— Если вдруг, то ничего не попишешь. Тогда буду думать, как…

— О'кей, до встречи, — не дослушав, перебил его Марк и повесил трубку, чтобы тут же снять ее снова.

День продолжался…

— Эд, дружище, здорово! — Огромный, похожий на медведя мужчина хлопнул по плечу небольшого Бернштейна с такой силой, что тот едва не свалился с высокого табурета. — Прости, задержался. Дела.

— Привет, Марки! — Эд поднялся, протянул другу руку, стиснув зубы, вытерпел мощное пожатие и сел обратно. — Что пить будешь?

— Да все равно, лишь бы крепкое.

— Два двойных бурбона сюда, — подняв палец, чтобы привлечь внимание бармена, бросил Эд.

— Один тройной, — поправил его друг.

Бернштейн окинул его сочувствующим взглядом.

— Паршивый день?

— Да когда они у нас не паршивые? — вздохнув, отозвался Марк. — Три убийства, из них два — дела семейные. Бр… — Он передернул плечами. — И как это только люди в наше время решаются семью заводить?

— Ну-ну, Марки, не надо так мрачно. Не все же заканчивают так, как твои «клиенты».

— Нет конечно, — усмехнулся тот. — Девяносто процентов остальных обеспечивают процветание твоим коллегам.

Оба расхохотались, несмотря на недавно закончившийся тяжелый для обоих день. Ибо Марк Стэтсон был детективом отдела убийств Сорок второго участка Чикаго, а его друг Эдвард Бернштейн — адвокатом.

Впрочем, последний быстро помрачнел. Похоже, момент для встречи и уж тем более для такой, как у него, просьбы был далеко не самым удачным.

— Ладно, Марки, кончай со своим юмором висельника. Давай лучше выпьем. Твое здоровье.

— И твое, Эдди, — отозвался Стэтсон и проглотил свою порцию обжигающего и расслабляющего эликсира. — Уф… хорошо. Как раз то, что надо. — Он сделал жест бармену, приказывая повторить, и спросил Бернштейна: — Так о чем ты хотел поговорить, дружище? Не тяни и не ходи вокруг да около, мне надо бы хоть часов пять-шесть поспать успеть.

Эд тоже потребовал наполнить бокал, потер обеими руками лицо, давая себе время еще раз обдумать, как все же сформулировать просьбу, в очередной раз понял бессмысленность любых попыток завуалировать ее во что-то более приглядное, а также и однозначность ответа, который последует на нее.

— Это по поводу дела Десмонд, — прямо заявил он, словно с разбегу кинулся в ледяную прорубь.

— Угу. Что именно? — рассеянно отозвался Стэтсон и поднес бурбон к губам.

— Я хотел попросить, чтобы ты лично перепроверил все свидетельства, — негромко, но решительно произнес адвокат. — У меня есть определенные сомнения по поводу…