Наверное, потому, что ему было ее жаль. Сначала автомобильная авария, после которой она осталась почти без средств, потом внезапно серьезно заболела ее мать, и Синди пришлось несколько раз ездить на другой конец страны. Да, ее жизнь была не слишком веселой. И все же… Было в ней что-то отталкивающее — что-то тревожащее в выражении ее глаз, чему Ари не мог точно подобрать определение.
Конечно, когда она попросила подбросить ее, он не смог отказаться. Это бы ранило ее. Но, не желая оставаться с ней наедине, он попросил Берта Ханраана поехать с ними. Для человека, который терпеть не может находиться в машине, он чертовски часто садится за руль, размышлял Ари. По дороге он завернул к Берту.
Ханраан много лет потратил на реставрацию викторианского особняка на бульваре Хайтс, превратив его в настоящее произведение искусства, который в прошлом году включили в программу экскурсий по архитектурным памятникам города. Берта тоже можно было назвать произведением искусства: умный, красивый, зрелый мужчина, обладающий безукоризненным вкусом, потрясающим гардеробом, неистощимым запасом забавных анекдотов и искренним любящим сердцем.
Они познакомились десять лет назад, когда оба работали в одной газете в Фениксе. Берт, сам вдовец, взял Ари под свою опеку после гибели Хелен, вытаскивал его из жутких приступов депрессии и умопомрачительных запоев. И он крепко держал его за руку в те минуты, когда разум и разбитое сердце подсказывали Ари, что ему лучше было бы умереть.
Берт удивительно быстро открыл на звонок Ари, наверное, ждал за дверью.
— Грустный сегодня день, — сказал Берт, ведя его на кухню. — Я сварил кофе по-ирландски, он успокаивает и дает силы.
Ари занял свое привычное место за антикварным дубовым столом, а Берт наполнил две чашки.
— Знаешь, нужно налить немного этого кофе в термос и отвезти Пич, — заметил Ари, попробовав ароматный напиток. — Она, наверное, сейчас еле держится.
— Да, ей в последнее время досталось. Как она?
Меньше всего Ари сейчас хотелось говорить о Пич. Да что там говорить — даже одна мысль о ней вызывала боль. Тогда, в тот день, они вдруг стали так близки друг другу. Иногда ему казалось, что это был лишь сон.
На мгновение Ари позволил себе вновь пережить тот страстный поцелуй — по крайней мере с его стороны он был страстным. Он уже не знал, сходит ли с ума по Пич или просто сходит с ума.
У них не было ничего общего, кроме журнала. И хотя он потом еще несколько раз бывал у нее дома, чтобы встретиться с журналистами, больше ничего подобного не повторилось. Дьявол, да она даже ни разу на него не взглянула.
Днем Ари убеждал себя, что так лучше. А ночью он снова и снова переживал тот проклятый поцелуй, что приводило к предсказуемо неприятным последствиям. А он-то думал, что уже вышел из возраста подростковых сексуальных снов, как вышел из возраста юношеских прыщей.
Голос Берта вернул Ари обратно на землю:
— Есть какая-то причина, по которой ты не хочешь говорить о Пич?
Проклятие! Этот человек все замечает.
— Конечно, нет. Она держится лучше, чем я ожидал. Жаль только, что они с матерью не выбрали более скромное отпевание. Репортеры превратят церковную службу в балаган с клоунами.
— Думаю, этого хотел сам Блэкджек, — ответил Берт задумчиво. — Наверняка он пожелал, чтобы последний салют в его честь наделал как можно больше шума.
— Ты ведь знал его по Вьетнаму?
Берт кивнул.
— Не слишком хорошо. Он там дружил с еще одним техасцем, Кэролом Детвейлером. Бедняга съехал с катушек и помер ужасной смертью прямо на глазах у сенатора. Ты наверняка читал об этой истории. О ней писали все газеты.
— Как ты помнишь, несколько лет назад я и сам чуть не съехал с катушек.
Берт насмешливо взглянул на Ари:
— А по-моему, ты уже в полном порядке, раз идешь развлекаться с хорошенькой девушкой.
— Ничего себе развлечение! Да у меня от этой хорошенькой девушки мороз по коже. Все время кажется, что она на меня сейчас набросится.
Берт допил кофе и встал.
— Чувствую, наша поездка будет такой же захватывающей, как аттракцион с голодными тиграми.
Улетая в Хьюстон, Рэндольф Спеллинг и не предполагал, что так хорошо проведет время. Он нанял до отеля лимузин, превосходно пообедал у Сфуцци, вернулся к себе в номер, немного посмотрел телевизор и хорошо выспался впервые за несколько недель.
Проснувшись, он провел часок в тренажерном зале «Хьюстонца», чтобы разогнать накопившийся жирок в своем сорокапятилетнем теле, затем еще час поплавал в крытом бассейне отеля. Освеженный и полный сил, вернулся в номер и заказал завтрак.